"Поездка по пустому утреннему городу очень помогает. Я знаю, что живу в лучшем городе на земле. К сожалению, здесь все большое. Даже микроорганизм. Верю, что город вернется таким же, как прежде, но с большим уважением к чужому пространству.
Я не знаю, что еще писать. Мы вошли в новую рутину. Пациентов много, мы жонглируем ими, любое улучшение встречается аплодисментами. Удалось не интубировать в тяжелые седьмой-восьмой день - праздник. Коллега улучшился дома или в больнице - торжество. Отбросов назад, к сожалению, больше.
Рутина - это хорошо. В будние дни нас много, работать легче. Разделение на будни и выходные потеряло смысл. Мы приходим каждый день, бреемся из тазика с растопленным снегом, надеваем бывшее в употреблении защитное оборудование и продолжаем. Стараемся удерживаться от рационализации и уважаем автономию пациентов. Мы все ещё не отказываем ни в чем в пределах наличия на складе, но все больше и больше семей понимают, что при этой болезни многое бесполезно.
Еще немного о страшном. Я проходил резидентуру в небольшой больнице, смертность там была редкостью: 3-4 человека в неделю на триста коек. Большинство этих смертей были очень пожилыми людьми, которым пришла пора уходить. Я помню, как мой старший резидент плакал вместе с дочерью умершей ночью пациентки. Я понял, что это нормально.
Что меня пугает: смерть пациентов стала обыденностью. Нынешние резиденты даже не понимают, что может быть иначе. Если это продлится долго, мы получим целое поколение врачей с атрофией областей мозга, отвечающих за эмпатию. Думаем о какой-то системе психологической поддержки.
Но всё-таки что-то хорошее есть. Этот кошмар не закончился и закончится не сразу, но мы не видим повышения количества тяжелых пациентов с понедельника. Надеюсь, что у других также. Карантин точно работает. Даже наш, нью-йоркский. Новая рутина 4-5 новых пациентов на ИВЛ в день сохраняется. Если мы удержимся на этом уровне, мы сможем справиться. Главное чтобы хватило вентиляторов".
