Август близился к концу. Мы всё чаще думали о возвращении в Россию. Родители мужа искали малейшую возможность отправить нас домой. От моих родителей вестей не было, мне нужно было выходить на работу после отпуска, а мужу — устраиваться, чтобы обеспечивать семью. Через пару дней после нашего прибытия в Ткварчели перемирие закончилось. Грузия требовала отставки президента Абхазии, начала штурм Сухуми и заняла Гагру. Грузины контролировали также Очамчиру и Гали. Абхазы сопротивлялись, сбивали вертолёты, уничтожали танки, ими был захвачен грузинский десант у Пицунды, они контролировали территорию от реки Бзыбь (включая Пицунду) до Гумисты, Новый Афон, Гудауту и наш Ткварчели. Всё это время Россия поставляла медикаменты и продовольствие мирному населению Абхазии, эвакуировала тысячи людей из зоны конфликта морским путём, но до моря ещё нужно было добраться, а мы находились далеко в горах. Грузия продолжала наступление на Абхазские сёла, гибли люди, конфликт затягивался. Мы планировали уехать числа 26 августа. Однако как раз в это время абхазы начали штурм Сухуми, атаковали Гагру, на улицах этих городов шли бои.
27 августа грузины установили гаубицы на горе Мамзышха, и таким образом контролировали бзыбский фронт. 28 августа у нас произошло событие, о котором говорили давно, которое тщательно готовилось. В Ткварчели привезли подбитый грузинский БТР. Попытки его захвата держались в строгом секрете, делались неоднократно и безуспешно, так как абхазы были плохо вооружены и обучены. На этот раз им удалось это осуществить, они гордились и ликовали. Впоследствии этот БТР отремонтировали, и он участвовал в обороне города, а тогда в Акармаре было много разговоров по поводу этого события. Наше возвращение отложилось на неопределённый срок.
На следующий день грузины были выбиты с горы Мамзышхи, в Сочи было подписано соглашение о прекращении огня до начала переговоров в Москве. Однако грузины не унимались, им нужен был мельзавод и нефтебаза в Эшере, и вплоть до начала переговоров они атаковали Эшеру. В первых числах сентября, после переговоров президентов России и Грузии, стороны договорились начать решение грузино-абхазского конфликта мирным путём, и отрядам национальной гвардии был отдан приказ прекратить наступление. Это вселяло в нас надежду. В соответствии с договором, 5 сентября в 12.00 все вооружённые формирования должны были прекратить огонь. Каково же было наше разочарование, когда уже в 12.25 грузины, нарушив договор, снова обстреляли Эшеру, а мы, слушая эти новости, снова потеряли надежду на возвращение в Россию. Я опаздывала на работу уже больше, чем на неделю, меня могли уволить, известий из дома по-прежнему не было. Продуктов в городе почти не осталось, все понимали, что нам нужно во что бы то ни стало ехать, оставаться здесь дольше было небезопасно. Наши вещи были собраны, мы были готовы, ждали любую машину в сторону побережья, и такой день настал.
Знакомый родителей мужа должен был ехать в сторону Очамчиры на грузовой машине за продовольствием, мы не могли не использовать такую возможность. В Очамчире в российской военной части служил сын бывшей няни моего мужа, мы планировали разыскать его и с его помощью попытаться прорваться в Россию.
Рано утром мы простились с мамой и сестрой мужа, его другом и пешком пошли в сторону Ткварчели. Свекор провожал нас до машины, которая должна была нас забрать на въезде в город... Грузовик подъехал к нам и остановился. В кабине сидели двое мужчин, а в кузове — две женщины. Одна из них, девчонка лет девятнадцати, худенькая, одетая не по годам в длинную тёмную юбку, кофту и платок, смотрела на нас приятными голубыми глазами. Другая, лет сорока пяти, с исхудавшим озабоченным, но добродушным лицом, встала и помогла нам залезть в кузов. Это были русские мать и дочь, они тоже ехали в Россию. Женщина вырядила так свою дочку по одной причине — она боялась за неё в дороге. Девушка была на выданье и могла привлечь внимание горячих кавказских мужчин. По взглядам и реакции местных на меня я понимала, что, её опасения небезосновательны, хотя молодая девчонка, послушно переодетая в матрёшку, вызывала улыбку. Но я была с мужем, а её в долгой дороге и при неизвестных обстоятельствах защитить было не кому. Мы познакомились. Потом попрощались с отцом мужа, провожающими нас взглядами вооружёнными мужчинами на посту и отправились в путь...
Деревья были подёрнуты лёгкой желтизной, осенний горный лес потихоньку редел, сбрасывая листву, утренний прохладный ветерок лохматил волосы. Красивые горы слева подступали к самой дороге, заставляя нас поднимать головы вверх, чтобы рассмотреть их до вершин. Справа был резкий спуск вниз, оттуда слышался шум горной реки. На кочках нас подбрасывало, на поворотах швыряло из стороны в сторону, мы крепко держались за борта машины и любовались обступающим и отдаляющимся горным пейзажем. Что нас ждёт впереди? Останемся ли мы живы, сможем ли добраться домой, увидеть моих родных? Мы снова направлялись в гущу военных событий, в неизвестность...
Спустившись в долину, мы въехали в какое-то селение. Домиков было немного, они разместились поодаль друг от друга. Один из них привлёк наше внимание. Одноэтажный, старенький, он был окружён невысоким деревянным некрашеным забором, во дворе было чисто, как-то пустынно, по обе стороны тропинки к дому ещё зеленела немного пожухшая трава. Но самым интересным было то, что слева, недалеко от большого раскидистого дерева, у ствола которого примостилась с лавочка, находился настоящий деревянный колодец с цепочкой, обёрнутой вокруг вертушки, ведром на конце цепи. Водитель остановил машину у калитки, мы спустились на землю из кузова и осмотрелись. Нас увидела бегающая во дворе собака и залаяла. Хозяев не было видно. Мы решили отправить гонца к колодцу, чтобы набрать воды, а сами прохаживались вдоль забора, вглядываясь в окна в надежде увидеть хозяев и нейтрализовать заливающегося лаем пса. Минут пять никого не было видно, но вскоре дверь дома отворилась, и на порог вышел, щурясь от солнца, небритый темноволосый мужчина лет сорока в свободных спортивных брюках и рубашке нараспашку. Он смотрел в нашу сторону. Мы поздоровались из-за забора и попросили набрать воды. Мужчина двинулся к нам навстречу, по пути успокаивая собаку. Он подошёл, спросил, откуда мы и куда держим путь. Мы рассказали. Открыв калитку, он пригласил нас в дом. Мы не собирались заходить, но радушный хозяин отказа не принимал.
Мы зашли в дом и прошли в комнату. Внутри было бедно, но светло и чисто. Из вещей и домашней утвари — только самое необходимое. Нас усадили за длинный деревянный стол, из кухни показалась хозяйка — женщина лет сорока с приятным лицом, в длинном платье, перевязанном на поясе фартуком. Её светлый платок на голове немного сбился на бок, она его поправила и, вытирая руки о фартук, поздоровалась. На столе появились тарелки, ложки, хлеб, большая миска салата и бутыль ароматного вина. Этот салат из красного болгарского перца, помидоров с местными специями и растительным маслом, я запомнила на всю жизнь. Как и этих людей. В разгар войны, при дефиците продуктов, когда им, возможно, самим нечего было кушать, они накормили, чем могли, шестерых посторонних проезжавших мимо людей. Муж потом объяснил мне, что мы обратились к этому человеку с просьбой, зашли в его двор, а на Кавказе любой хозяин сочтёт за честь принять в своём доме гостя, даже незваного...
Мы поговорили ещё немного с семейной парой, провожавшей нас во дворе, умылись, набрали воды, поблагодарили, попрощались и двинулись дальше. До Очамчиры оставалось несколько километров пути...
