Я — мама троих детей, но похвастаться тем, что я — кормящая мама, могу только сейчас. Начну с того, что я и мой младший брат — "искусственники". У мамы не было молока, и мы выросли на смесях. Потом я сама стала мамой. Молока было мало. Дотянули до месяца, а потом перевели ребенка на молочную смесь. Дочке понравилось пить из бутылочки, в дальнейшем с трудом отучили ее от этой привычки.
Родился сын, история повторилась. При этом я старалась: пила гомеопатические средства, чаи для повышения лактации, но ничего не помогало.
Год назад родился третий ребенок. Как и раньше, еще в роддоме молоко вроде бы пришло. Но, наученная прошлым опытом, я знала, что у меня это ненадолго. Поэтому сильно огорчалась, когда ребенка принесут на кормление, а есть малышка не хочет. Дочка лежала рядышком, такая маленькая! Красная. Мне казалось, что она без меня плачет, что она голодная. Но побеспокоить ее, растормошить у меня не поднималась рука.
На третий день нас выписали. Вот тут-то я обрадовалась. Обнимала дочку и кормила, когда она пожелает. В первый день она просто спала. Я только ходила рядом и думала: "Когда же она проснется и захочет кушать?" На второй день дома у ребенка появился аппетит. И мне даже показалось, что она более требовательная, чем старшие дети. Она активнее старших, по-другому берет грудь и отпускает, только когда наестся. Но вдруг пришел грустный день.
Еще накануне я заметила на дочке пятнышко, с утра сразу вызвала врача. Вскоре врач пришла и сказала, что у нас пузырчатка. Мы стали собираться в больницу. Я плакала, мне было обидно: мы только с дочкой стали привыкать друг к другу, только у нас определился свой режим дня и кормлений. А теперь ложиться в больницу, разъединяться с ребенком. А нам только седьмой день! Каково же было мое удивление в больницу, когда я увидела там своих прежних знакомых: мы вместе лежали в роддоме! Нашим детям кому шесть, кому семь дней. В приемном покое нас было две плачущих мамочки, потом три, потом четыре...
Пока нас оформляли, привезли на "скорой" еще двух мамочек. Я совсем расстроилась, поняла: происходит что-то странное и непредвиденное. Слезы текли сами, и успокоиться не могла. Представляла: вот сейчас чужие тети возьмут мою дочку, разденут, будут крутить, осматривать, ставить уколы или еще что (подписала бумагу о медицинском вмешательстве). Тяжело ступая, пришла в комнату для мамаш отделения патологии новорожденных. Все было мрачно. Ребенок где-то в малышовом отделении, я — в подвальном помещении. Комнаты для мам — это громко сказано. Но даже и тут не хватило места. Оказалось, нас слишком много. Мы подсчитали, нас оказалось около тридцати мам, которые уже встречались раньше в роддоме при более приятных обстоятельствах. Еще до нашего поступления в больницу все места были заняты. Врачи говорили, что такого никогда не было. Что нас слишком много, и они не знают, что с нами делать. Эпидемия! Надо сказать, что нам сочувствовали, врачи сами расстроились, когда увидели слезы молодых пап, которые привезли на госпитализацию своих жен и новорожденных. Так я оказалась в комнате — распределителе (ждать, пока для меня освободится койко-место), где мне придется проводить весь день с девяти утра до девяти вечера. В этот день нас там было восемь мамочек. У нас было два стула и две кровати, так что и отдохнуть между кормлениями не удастся. Тогда я еще не знала, что до выделения мне койко-места пройдет четыре дня! Но что все эти неудобства по сравнению с моральным испытанием.
Я отдала ребенка чужим людям! Я шла на первое кормление с мокрыми глазами. Но и не я одна такая. Многие, как и я, прятали свой хлюпающий нос под маской. Я дочку прижала. И мне совсем стало грустно. Так с горем пополам прошло кормление. Не знаю: ели ли что-то дети. Расставаться до утра было еще горестнее. Домой приехала и разревелась. Мама успокаивала, говорила, что нельзя расстраиваться — молоко пропадет. Какое молоко? Я же знаю, что это у меня ненадолго. Но все равно ночью перед сном села сцеживаться. Сцеживаюсь и плачу, плачу и сцеживаюсь...
Сейчас и не знаю, как я это все выдержала. Но все плохое прошло, дочка выздоровела. Мы вернулись друг к дружке. Я кормила ее, как только она пожелает. Я хотела кормить ее, кормить. Прошел месяц. Молоко есть! Еще месяц! Несколько раз казалось: все, кончается молоко, ребенок голодный. Но упорно предлагала грудь, приходилось кормить и десять раз в сутки, и больше. Но и дочка старалась. Она упорная, старалась взять все, что можно. Так мы с ней дошли до рубежа — восемь месяцев. Мне казалось: это предел. Ночью она будит меня все чаще. После получения совета от педиатра, купила смесь. Приготовила и предложила дочке. Она долго не могла понять, что это ей предлагают, и что с этим делать. С трудом удалось дать ей несколько капель в рот, что она с милой улыбкой вернула обратно. Все попытки кормить из бутылочки оказались напрасными, смесь ребенок не пил. Пришлось маме отдуваться. Когда малышке исполнилось девять месяцев, она наконец-то научилась пить из бутылочки. Но не смесь, а воду. Смесь ей совсем не нравится. Я рада. Благодаря этому я до сих пор кормящая мама.
Даже когда стали вводить прикорм, мы не забывали о мамином молочке. Это же самое вкусное. Так считает моя дочь. Да, ночью до сих пор просыпаюсь несколько раз, да, не высыпаюсь. Но что может быть лучше, когда к тебе прислоняется ребенок, когда малышка смотрит на тебя, глаза в глаза. Близко—близко. Сопит у твоей груди и мурлычет от удовольствия. Я благодарна своей дочке, это она сделала меня кормящей мамой.
Через десять дней моей доченьке исполнится годик. Это много. Я даже и не представляла, что могу кормить так долго. Даже не знаю, насколько это долго. Покажет время. Но сейчас ей хочется сказать спасибо за то, что она отвергала мои попытки приучить ее к смеси; за то, что она больше всего любит свою маму и ее грудное молочко!
