Рожала я в далеком 2003 году. Девочки из Украины помнят, наверняка, что как раз в это время государство проводило выплаты по советским сберкнижкам в размере 50 грн. (примерно 10 долларов). Вот я и подумала, что надо сходить и получить эти деньги, как-никак на упаковку памперсов хватит. По пути зашла к маме на работу, там девочки знакомые говорят: "Ну, сегодня ты уж точно не родишь — у тебя живот еще вниз не опустился!" Как я вскоре поняла — мнение это ошибочное... Пошла в банк, отстояла там полдня в длиннющей очереди, получила денежки и вернулась домой.
К слову, рожать в тот день я и не собиралась. Со мной на лестничной площадке соседка жила, Марина, так она должна была рожать на неделю раньше, чем я. Ну, вот я и думала, что раз Мариночка еще дома, то и мне спешить некуда. Но получилось совсем не так, как я ожидала.
Вечером муж с моим младшим братом пошли в цирк, я осталась с мамой. Тут почувствовала я себя, мягко говоря, странно — в туалет хочется, но не можется. Говорю маме, что вроде бы рожать хочу. Что тут началось! Мама разнервничалась больше, чем я: бегала по комнате, всякие дурацкие вопросы мне задавала. Я в туалет по 10 раз ходила, не понятно, на что надеясь. Мама звонила мужу моему, он в шоке — тут уже не до цирка.
Приезжает домой и видит такую картину: я на четвереньках ползаю по полу (так мне легче было), мама уговаривает меня ехать в роддом (так как у нее оба раза роды стремительными были). Я же отказываюсь, чтобы хоть немного побыть в привычной знакомой обстановке, а не торчать в роддоме неизвестно сколько времени. Говорю им: "Когда точно захочу рожать — скажу вам, так что не переживайте". Тут из меня водичка сочиться начала, но совсем немного. Живот начал побаливать, и как бы тянуть к низу немного. Ну, думаю, пора!
Вызвали такси, сели в машину. Таксист испугался, скорости прибавил. Я, улыбаясь, говорю ему: "Не бойтесь — я у вас в машине рожать не собираюсь".
Приехали в роддом, муж подхватил сумки, мама — меня. Ага, разогнались — акушерка их даже на порог не пустила. Завела меня, проверила сумки, все перепотрошила и половину (трусы, пеленки, бюстгальтеры не х/б-шные) отдала родным, сказала, что не положено. Вдруг чувствую — "хлюп" — из меня вода полилась, все колготки мокрые. Акушерка говорит: "Снимай, сейчас маме их отдам". Пошла отдавать, тут слышу, мама моя ей говорит: "Вы ничему не удивляйтесь — дочка у нас паникерша и истеричка немного!" А за мной и в самом деле такое раньше наблюдалось. И тут мне так стыдно стало, думаю: "Как бы мне не было плохо и больно — не буду кричать".
Повела меня Лидия Михайловна (акушерка) на второй этаж документы заполнять. Сижу, стараюсь внятно отвечать на вопросы, хотя болезненные ощущения с каждой минутой нарастают. Лидия Михайловна говорит: "Идем, нужно клизму делать!" И как бы я не отнекивалась, как бы не отговаривалась, что я только завтракала и больше ничего целый день не ела (ну, не хотелось мне), — она на своем настояла. Я сейчас думаю, может это и правильно, т.к. девочки потом рассказывали, что у тех, кто от этой процедуры отказывался, на родильном столе часто конфузы случались.
Познакомили меня с дежурным врачом, который должен был у меня роды принимать... "О, Боже, он — мужик!" На часах — 10 вечера. Повели меня в предродовую, где одна из двух кроватей (тяжелых, железных, старого образца) была уже занята женщиной. Проверили раскрытие — очень болезненное действо, скажу вам по секрету. Говорят: "Ложись, поспи немного — до утра у нас еще время есть". Ага, поспишь тут! Женщина на соседней кровати стонет, руками в железные перекладины кровати вцепилась, трясет ее — грохот стоит неимоверный. Вышла я из палаты, из-за соседней двери слышно, как медперсонал храпит, врач мой рулады выводит. А мне в туалет постоянно хочется, вспотела, лицо красное и мокрое, хожу в туалет — результата ноль. Спину так скрутило, сознание от боли чуть не теряю. Казалось, что позвоночник раздробится, разлетятся позвонки в разные стороны. Легла на кровать, спину себе массирую, кулаками пытаюсь позвоночник вдавить (на следующий день после такого "массажа" руки так болели, что ребенка не могла взять).
Всю ночь не сомкнула глаз: ходила по коридору, в туалет и назад, санитарка выглянула: "А ну, иди спать!" "Не пойду, — говорю, — мне так легче". В 5 утра мои походы в туалет и скручивания на кровати в схватках в промежутках принесли ожидаемый результат. Стучу в палату, где врач с акушеркой спят, еле на ногах стою, говорю: "Проверяйте раскрытие, кажется, уже рожаю!" Проверили. Еще немного осталось. "Хочешь, мы тебе лекарство введем, чтоб быстрее дело пошло?" "Не надо лекарства, сама рожу". Взяли меня они под руки, ведут в операционную, еле залезла на этот дурацкий стол. Тут они что-то сделали (как я позже поняла — пузырь пробили), из меня поток вод хлынул. Начался процесс родов. Тужилась — думала, что лопну... В перерывах между схватками пыталась молитвы читать (слова куда-то из памяти испарились), зубы сцепила, чтоб не кричать, из горла рык вырывался. Вадим Николаевич (врач) говорит: "Что ты на меня рычишь, как тигра?" Отвечаю:" Это я крик так сдерживаю!" Лидия Михайловна смеется, видно вспомнила, что ей моя мама сказала. После 40 минут моих мучений на родильном столе, почувствовала, как вышла головка ребеночка Господи, не успел полностью вылезти и уже такой мощный крик басом на всю палату! А следом уже и все тельце. Правду говорят, что главное "родить головку", а потом тело само выходит. Врач с акушеркой удивлялись, что не успели прочистить ему дыхательные пути, шлепнуть, как других младенцев, вытащить сразу не успели, а он орет. Сказали: "Шаляпин"!
Мальчик мой родился с весом 3.650 гр., 51 см. Солнышко мое любимое, голубоглазое! Пишу — слезы наворачиваются на глаза... Огорчило то, что сразу не положили малыша ко мне на грудь, забрали измерять, взвешивать — у, изверги! Дверь в комнату, куда забрали моего Ярославушку, открыта. Лежу, смотрю на него, кричащего, сердце разрывается, слезы текут. Тут поставили мне на живот что-то холодное, по ощущению как тяжелая ледяная глыба, почувствовала, как вышло из меня что-то. Сказали, что плацента, рассмотрели — целая оболочка. Начали мне швы накладывать (3-4 разрыва было небольших, ребенок к голове правую ручку прижимал и так шел вперед). Да, больно, но по сравнению с болью во время схваток и родов — сущие пустяки. Многие потом удивлялись, когда говорила, что зашивали без обезболивающего.
Оставили меня лежать на этом столе, холодно — зуб на зуб не попадает. Прошу: "Принесите одеяло." Приносят простыню, накрывают. Глаза закрываются, проваливаюсь в сон — слышу, теребят меня: "Не спи, не спи, ты много крови потеряла, хочешь не проснуться?!" Еле открываю глаза. Перекладывают меня на носилки, перевозят в палату. "Где мой сыночек? Принесите его!" Не успокаиваюсь, пока не приносят Ярославчика, уже укутанного в пеленки. Кладу его рядышком, любуюсь. Какой же он хорошенький, не красный, как большинство новорожденных, а с белым личиком, светлыми волосиками, бровками и ресничками. Целую его. Родненький мой! Пытаюсь дать грудь, схватился жадно ротиком, уткнулся — кушает. Котенок маленький! Какое же это счастье — быть мамой!
