Время шло, мне уже было 30, а у меня не было семьи — ни мужа, ни ребенка. Прожив со своим гражданским мужем почти 8 лет, мы так и не смогли родить ребенка — не получалось. И как само собой разумеющееся, мы расстались. Мысль, что у меня никогда не будет детей, убивала меня: было невозможно смотреть на подруг с детьми, на мамочек, гуляющих с колясками, это просто давило и потихоньку ломало меня. Как то вечером я и две мои подруги решили сходить прогуляться на улицу. Скажу вам, очень холодно было, и была вьюга. Мы решили сходить до нового памятника, который установили недавно в городском саду. Памятник молодой семье — беременная девушка и ее суженый, они прикасаются руками, как бы показывая, что они вместе и скрестили свои жизни, она держит яблоко — тоже символично... К памятнику ездят молодожены в день свадьбы и возлагают цветы. Есть поверье, что, потерев яблоко, можно выйти замуж, а потерев животик — зачать малыша. Мы, не долго думая, подошли и по очереди стали тереть... Кто что... Я терла животик и про себя мечтала — хочу малыша! Про яблоко даже и мысли не было... Хотя подруги, будучи умнее, видимо, терли яблочко. В этот же вечер я познакомилась с молодым человеком, с которым потом мы стали жить вместе, а через 2 месяца я почувствовала, что в организме что-то происходит... Сразу мелькнула мысль — беременна!!
Сколько раз я это чувствовала, но никогда так явно, мой друг побежал в аптеку за тестом. Вечер, тест и... Одна полоска. Надежды мои в очередной раз рухнули... Мечта рассыпалась, а утром он снова предложил мне сделать тест, не поленившись еще раз сходить в аптеку. И о, чудо — две полоски!! Две!! В тот миг у меня в голове столько пролетело, и столько я пережила — не передать... Я заплакала, а он, напугавшись, спросил: «Что? Опять одна?»
«Нет!» Тишина и улыбка. «А почему ты плачешь? Это же здорово! У нас будет малыш! И он будет чемпионом по самбо!» — «Я от счастья!»
Так мы стали готовиться к рождению малыша и к свадьбе. Через пару дней он уехал на чемпионат по борьбе, а я осталась дома ждать его и встала на учет. Врач написала срок 2 -3 недели и сказала приходить через месяц, проведя со мной инструктаж о том, что нельзя ходить на каблуках и вынесла мне диагноз — «старородящая». Ведь мне тогда уже исполнился 31 год. Еще через один день я попала на сохранение в роддом № 2 в 1 гинекологию. Я сама позвонила в «скорую» и рассказала, плача в трубку, что у меня началось кровотечение. Я ехала в больницу и плакала в трубку сотового подруге: «У меня опять все плохо»... И вот первое УЗИ, и врач, который сопел как ёжик и при попытке моей посмотреть на экран ворчал: «Отвернитесь!» В руки карточку не дали и пара часов ожидания... И вот врач с обходом: «У вас беременность 3 недели и 4 дня». Я снова плакала от счастья и от страха, что я могу не сохранить малыша... Но я его сохранила, и через две недели меня выписали домой.
А еще через месяц отношения с будущим мужем испортились, мы расстались... И мой малыш остался без папы, с того момента папа стал Автором. Он пытался объяснить мне, что ребенку без отца будет плохо, что это неправильно, и предлагал мне сделать аборт, но я даже не могла допустить мысли об этом. И поставила жирную точку.
Затем через месяц я снова попала на сохранение, появился тонус, и теперь легла уже в роддом № 1 по договоренности моей подруги. Животик рос, я мечтала, как буду его купать, кормить, наряжать и учить говорить «ма-ма». Я была уверена, что это сын и, посмотрев по сроку в Святцах, не задумываясь, выбрала имя — Матвей. УЗИ, врач подтвердил — на лицо все признаки мужского строения. Мой папа и мама меня поддерживали и были на седьмом небе от счастья, что станут, наконец-то, бабушкой и дедушкой, папа уже представлял, как он будет с Матвеем ездить на рыбалку, а мама — как с ним гулять в парке.
И вот снится мне сон. Я иду по улице с дочерью, ей года 4 или 5, она такая красивая, с двумя косичками длинными, волосы цвета как у меня, каждую черточку ее лица видела. И вдруг она побежала за мячом и машина наперерез. Я думала, у меня сердце остановилось, все в груди замерло, хочу крикнуть, остановить ее, но не могу вымолвить ни слова, земля уходит из под ног. И облегчение — обошлось. Так хотелось отшлепать ее, но она, понимая это, бежит и прячется за непонятно откуда взявшихся мою маму и крестную. И называет меня, почему-то не «мама», а Таня. Проснувшись, я позвонила маме и рассказала сон.
И вот контрольное УЗИ в перинатальном центре в 24 недели, через это обязательно проходят все, именно там можно узнать, как развивается ребенок, как он сложен и какой у него пол за дополнительную плату. Все отлично — какая радость, но пол не определить, малыш повернулся попой, пришлось погулять, потом меня спросили:
— Мамаша, кого ждете?
— Чемпиона! — не сомневаясь, ответила я.
— Нет, у вас девочка!
— Может, вы ошиблись?
— Нет! Поверьте моему опыту, это девочка и сложена хорошо, вся ладненькая, правильная, патологий нет! Даже не сомневайтесь и готовьте розовенькое.
Я шла по улице и плакала, ведь я была уверена, что это сын... Мама с папой утешали, говорили, что это неважно, и что главное, что малышка здорова. В глубине души я была уверена, что это врачи ошиблись, ведь бывает так... По всем приметам это должен быть Матвей! Не замедлило наказание за эти слезы, малыш перестал шевелиться, уже целый день я не ощущала его, я снова побежала в платную клинику на УЗИ, но уже с мамой. Смотрели вместе... Предела радости моей и маминой не было границ, малыш жил и двигался, сердце билось, и это была девочка. Она показала свои ладошки в экран. Врач отругала меня, что так вести себя нельзя, что детка все чувствует и поэтому стала тише себя вести. И еще поставили диагноз «единственная артерия пуповины». А это значит, что ребенок питается не через две артерии, а через одну, а это грозит гипоксией.
Меня перевели в кабинет невынашивания беременности, где меня стала наблюдать другая врач, более опытная и знающая свое дело. Я постоянно сдавала анализы, ходила очень часто на УЗИ, что рекомендовано в связи с таким диагнозом. С того момента, когда я увидела свою кроху на мониторе, я поняла, что я должна Бога благодарить за то, что он мне подарил ребенка и не пытать судьбу, давая предпочтение мальчику, а не девочке, ведь это частица меня, и я уже давно ждала ее и так хранила это внутри себя. Я поняла, почему она поворачивалась попой, не желая показывать свой пол. Она боялась огорчить меня, боялась, что я могу не родить ее, она просто боялась! Моя милая малышка! Как же я виновата перед тобой за такое поведение!
Итак, мы стали ждать и готовиться к появлению Александры — имя выбрала не зря мужское, дочь должна была родиться без папы и поэтому должна быть сильной и суметь постоять за себя, да и, в конце концов, мне нравилось давно это имя.
Время шло, а я периодически лежала на сохранении, причем чисто для профилактики и контроля, говорили, что беременность развивается хорошо, что малышу хватает питания и через одну артерию. И вот настал последний месяц, осталось совсем немного до появления моего маленького чуда. Мы каждый день с девочками переписывались в форуме и обсуждали свои мечтания и подготовку, рассказывали и делились впечатлениями и фотографиями вещичек для малышей, писали списки и собирали пакеты в роддом. К моменту родов я уже успела полежать и в областном роддоме, пройти полное обследование и договорилась о родах именно там.
И вот настал момент, когда у меня стало ломить спину и тянуть внизу живота, это были «треники». Через неделю я, как и положено в 37 недель, пошла к своему врачу на прием, но ее не оказалось на месте, кабинет просто был закрыт. В регистратуре пояснили, что не знают, где врач и когда она будет. Я стояла в растерянности и не знала, что делать. Была пятница, а к врачу снова на прием можно только в понедельник теперь. Я решила, что пойду снова в платную на УЗИ. И не зря: там мне сказали, что у меня плацента исчерпала свои возможности, что у плода началась гипоксия, и что мне срочно надо прям сейчас уехать в больницу, потому что в течение 2-3 дней я могу родить. Выслушав мою ситуацию с врачом, мне прям там выписали направление в роддом, и я пошла за сумками домой. Мне опять не повезло: областной роддом, где у меня была договоренность, закрыли на помывку, и я поехала в роддом № 1.
Был вечер. В приемном покое, посмотрев мою карту и увидев там положительный анализ на РВ в 20 с чем-то недель (тогда перед забором крови я налопалась жирного), меня стали определять в обсервацию. Я заупрямилась и сказала, что не лягу туда, что анализ был ошибочный и что я после него раз 5 уже снова его сдавала, и он был отрицательный, но меня не стали слушать и все равно положили туда, пообещав, что разберутся и завтра утром переведут в «чистое». Но и утром, и вечером меня никто никуда не перевел, да и не собирался переводить: если уж туда попал, то это пока не родишь. Лежала я в палате с девочками, одну из которых «опустили» сверху (обсервация на первом этаже, а родильное на 4) за то, что у нее вылез прыщ на губе, а вторая кашляла. При поступлении дежурная смотрела меня на стуле так, что меня корчило от боли, а потом стало трясти, у меня поднялось давление 140, я не могла сидеть на стуле, держала рукой другую руку. Потом мне дали какие то успокоительные таблетки, после которых я уснула.
Следующий день прошел в раздумьях и в ожидании, когда меня снова посмотрит мой врач, и когда меня переведут. Самочувствие показалось мне хорошим, и я уже было подумала, что пролежу тут долго, ведь это было 4 октября, а срок был 27-29 октября, в мой день рождения. В обсервации был единственный плюс — можно было свободно выйти и пойти гулять на улицу или в магазин, чем я и занималась днем, чтобы не скучно было, погода позволяла, стояло тепло. На следующий день, это было 5 октября — воскресенье, День уголовного розыска и День учителя, мне звонили с утра подруги и поздравляли меня (мое первое образование — педагогическое, хотя я давно не работаю в этой сфере). Я поговорила с мамой, которая вместе с папой поехала копать картошку, а в 12-00 принесли обед.
Вкусно откушав кроме больничных щей своего домашнего, я легла под капельницу и тут вдруг почувствовала, что моим ногам стало тепло, и что течет из меня вода... Я поняла — отошли воды и настал «Час икс». Сколько раз я представляла себе этот момент! Но тут я растерялась. И вспомнив, что сегодня работает дежурным врач не тот, что мне хотелось, попросила девочек позвать медсестру-акушерку и разрыдалась. Я сразу вспомнила, как отказывалась ложиться к нему в отделение на сохранение, вспомнила рассказы девочек, которым он хамил, как он ставит крестики на попах «абортницам» зеленкой во время абортов пока они невменяемы. Почему мне так вечно не везет! Мне стало обидно.
Пришла акушерка Татьяна Александровна, опытная женщина, она уже 30 лет работает там, сняла капельницу и стала утешать меня: «Не плачь! Он опытный и делает то, за что другие не берутся» А я не могла успокоиться, к моей обиде стал приставать страх. Меня повели в смотровой кабинет и посадили на стул. Было много воды, очень много, даже когда пришел врач, он ждал, когда она вытечет вся, только потом он смог посмотреть, ругаясь на меня, чтобы я расслабилась. Потом, пощупав шейку на раскрытие, он сказал, что ему не нравится моя шейка, он попросил Татьяну Александровну принести большую лампу. Меня это насторожило. Посмотрев меня, он сказал, что ему это все не нравится, и что надо звонить начмеду.
Меня отправили мыться и готовиться к родам. Когда я приготовилась, я поставила рядом на стол свою икону Помощницу в родах и легла на стол в родовой. Пришла начмед и врач, он сказал ей, что, по его мнению, у меня кондиломы. Что это такое, я не знала, но я уже привыкла, что вечно у меня не все как у людей! Она посмотрела меня, нахмурилась и вышла, а потом я услышала, как они шепчутся за палатой, я слышала, как она сказала ему: «Я думаю, что это не кондиломы, а, наверное, рак». Я лежала и уже думала не о том, как я буду рожать, а о том, зачем мне это. С кем останется моя малышка, когда я умру, и зачем мне вообще рожать. Ком встал в горле. И тяжесть в груди.
Снова зашла начмед и стала на меня кричать, откуда я взялась на их голову, почему она не видела меня в патологии, почему они меня не знают с диагнозом единственной артерией пуповины и еще что-то, но я ее уже не слышала, в голове стоял гул. И ее слова про рак. Потом она ушла, и я слышала, как она сильно кричит на акушерок, на медсестер, все ругались, а я лежала на столе и не знала, как жить дальше. Тут же пришла акушерка и повела меня на УЗИ, там выяснилось, что к моему диагнозу в придачу малышка один раз замоталась в пуповине. Что у меня, оказывается, поперечно суженый таз, и мне нельзя самой рожать. Попало мне, что я «нажралась» к тому же — именно так она выражалась, что непонятно, что у меня с шейкой. И что никто раньше ничего не видел и не наблюдал. Это притом, что за всю свою беременность я 5 раз лежала во всех роддомах города на сохранении. Затем пришел анестезиолог и стал смотреть мою спину, он мне говорил, как согнуться, как повернуться, а я не понимала, я уже тогда ничего не соображала от всего свалившегося в тот момент на меня. Он спокойно объяснил мне, что мне самой рожать нельзя, под общим наркозом тоже, что мне будут делать спинальный, причем срочно. Доктор оказался очень хороший и добрый, он меня успокаивал и просил о плохом не думать, что если кто-то что-то и увидел, то это не значит, что так и есть.
И вот я в операционной, акушерки и медсестры все напряжены и на взводе от истерики начмеда. Началась операция. Мне поставили на грудь ширму, чтобы я ничего не видела, загорелись лампы. Сзади стоит анестезиолог, разговаривает со мной на отвлеченные темы и гладит меня по голове. Врач и начмед преступили к работе. Все спокойно, разговаривают, шутят. Начмед спрашивает врача, какой шов он будет делать мне — вертикальный или горизонтальный. Он отвечает, что вертикальный. Мне уже все равно, какой он там будет, но она просит его сделать косметику, а потом спрашивает меня: «А ты, Татьяна, хочешь еще рожать?» Я, не задумываясь, отвечаю: «Да!» Они смеются и говорят: «Только найди в следующий раз хорошего парня. Как назовешь?» — «Александра!» — «Красивое имя!»
Потом анестезиолог предупредил меня, что сейчас будет толчок, похожий на это, и он показал в плечо, как это. Будут доставать ребенка, просил не пугаться! Я почувствовала этот толчок и услышала крик. Слава Богу! Свершилось! Ее передали акушерке со словами: «Какая девочка резвая, описала маму!» Татьяна Александровна поднесла ко мне дочь. Она такая красивая! Беленькая, не красная и не морщенная. В тот момент я испытала такое чувство счастья, такую гордость и радость, что не передать словами. Я столько лет ее ждала, и вот она! Она передо мной! Все сошлись на мнении, что это точная моя копия. Меня переполняло счастье.
Через три часа мне принесли ее кормить, она такая маленькая, всего 3 кг., она такая беззащитная и такая красивая! Она — моя! Тут же мне принесли записку от моей крестной, которая поздравляла меня, она пришла навестить меня, а попала в момент моих родов. Через три дня меня перевели в палату, но доченьку приносили только кормить, ведь я была после КС. Палата, в которой я лежала, была ужасной, наверное, хуже, чем в СИЗО: крашеные коричневые стены, шторы на скрепках и две кровати. Через стену — родовая, в которой день и ночь кто-то рожает и кричит. А еще по утрам, часов в 6, приходит странная тетка, которая забирает из бачка грязные пеленки и так брякает крышкой, что детки просыпаются и плачут. Еще была санитарка, которая, истекая соплями и явно выражая, что она сильно болеет, с температурой мыла пол. Когда я сделала ей замечание по этому поводу, она ответила: «Работать некому будет, если я уйду на больничный!» А потом ко мне стали ходить врачи, у которых я наблюдалась на сохранении и виновато спрашивать и объяснять мне, что ничего не видели на шейке, что ничего не было, я писала объяснительные о том, что меня никто не клал и не направлял в отделение патологии. Шов мне сделали все-таки горизонтальный, но не косметику, хотя аккуратно.
А доченька лежала со мной, и я не могла на нее налюбоваться, она действительно была похожа на меня, и она была моим ангелом, маленьким красивым ангелом, посланным мне свыше, и остальное все было уже не важно, я знала, что ради нее мне надо жить во что бы то ни стало! Ведь она спасла мне жизнь! А я дала жизнь ей! Я так люблю ее! Мы — одно целое, и я безумно рада, что у меня есть дочь! Мама до сих пор, целуя ладошки Сашеньки, вспоминает их на экране УЗИ и всем рассказывает, как Саша их показывала именно ей, а папа готовит удочки и ждет не дождется, когда с ней поедет на рыбалку.
Мне дали направление в онкодиспансер и просили не тянуть после того, как меня выпишут, посетить гинеколога-онколога... Но это уже совершенно другая история...
