Маленькое счастьице мое. Беременность - незабываемое время!

Нет, все-таки беременность - незабываемое, ни с чем не сравнимое время! И хотя моей малышке уже исполнилось полгода, я до сих пор с нежностью и умилением вспоминаю свои 9 месяцев "положения" и тот счастливый день, когда я стала мамой.

Пролог

Среди ночи Олечка проснулась, и я, недолго думая, переложила ее к себе в постель. Прижавшись друг к другу, мы крепко уснули.

Сквозь сон я услышала, как в комнату вошел Саша. Опустившись возле меня на кровать, он погладил меня по голове и очень нежно и ласково сказал. "Посмотри на Олюшку! Посмотри, как она спит!" Дочка посапывала у меня под боком, раскинув ручки и ножки в стороны. Картинка и впрямь была умилительной. Саша спросил: "А когда зимой будет холодно, мы будем брать Олечку в нашу кровать?" - "А когда не будет холодно?" - рассмеялась я в ответ. Ведь то, что дочка спит с нами, уже давно не подлежит сомнению. Нет, кто бы что ни говорил, а спать со своим ангелочком - ни с чем не сравнимое удовольствие.

Поцеловав меня и пожелав спокойной ночи, Саша уснул. А я лежала, обняв Олечку, и вспоминала, вспоминала...

Большие перемены

После долгожданной свадьбы с моим любимым Сашей у меня неожиданно наступила черная полоса. В институте, где я читала лекции, сократили кафедру, на фирме меня сначала обещали взять на работу, а затем "кинули". И наконец, в школе, где я, стиснув зубы, работала за сущие гроши, произошел конфликт с завучем, который послужил последней каплей - сгоряча я написала заявление об уходе.

Директор долго не хотел подписывать заявление. Он уговаривал меня остыть, подумать, обещал помочь урегулировать конфликт. Коллеги тоже уговаривали меня остаться. Главным аргументом их было следующее: "Ты ведь только замуж вышла - досиди хотя бы до декрета!"

Я никого не хотела слушать. Амбиции брали верх: я, молодая, перспективная, с двумя дипломами о высшем образовании, буду сидеть в этой дыре, вкалывать с утра до вечера за двести гривен (уборщице платят столько же!) и еще терпеть "наезды" маразматичной завучки? Да никогда в жизни! Однако спустя некоторое время я поняла, что погорячилась. Я целыми днями сидела на телефоне, обзванивая фирмы и кадровые агентства, давала объявления в газету сама, рассылала резюме, обивала пороги больших и малых контор. Все было напрасно: мне либо сразу отказывали, либо обещали подумать и перезвонить. И не звонили. Уверенность в том, что я смогу найти работу, таяла с каждым днем...

Свекровь, желая меня поддержать, время от времени гадала на картах, однако карты ничего утешительного не обещали. "Наберись терпения. В ближайшее время работу тебе не удастся найти" - сокрушенно вздыхала свекровь.

Однажды, когда Саша ушел на работу, мы снова решили погадать. Едва раскинув карты, свекровь торжествующе сообщила:

- Вот видишь! Я же говорила - все будет хорошо! Тебя ждут большие перемены!

- А что карты говорят? Что это за перемены? Это касается работы? Или, может, чего-то другого? - начала осторожно допытываться я. Но признаться, что на тот момент у меня была уже вторая неделя задержки, я тогда не решилась...

На следующее утро, я, не веря своим глазам, рассматривала тест на беременность. Затем я разбудила мужа.

- Посмотри, мне не показалось? - я показывала ему тест, на котором четко проступили две ярко-малиновые полосы. - Это значит, что я беременная, да?- растерянно бормотала я.
- Так это же хорошо! - обрадовался Саша. - Ведь мы хотели...

Прижавшись к нему, я сказала:

- Значит, твоя мама была права. Нас ждут большие перемены!

Трудное начало

С детства не люблю осень, особенно ноябрь месяц. Темнеет рано, погода портится с каждым днем, холодает, небо становится каким-то свинцовым. Вот уж действительно "...приближалась довольно скучная пора, стоял ноябрь уж у двора...".

Но в тот ноябрь, когда я впервые обнаружила в себе новую жизнь, погода была чудесной. Стояла настоящая золотая осень, небо было ярко-голубым, разноцветная гамма листьев на деревьях переливалась на солнце.

Я лежала, прислушиваясь к себе. С первых дней беременности мое самочувствие оставляло желать лучшего: помимо обычной для такого "положения" тошноты и слабости, меня мучила боль внизу живота, и это пугало меня.

Родственники отговаривали меня идти к врачу, убеждая, что врач на таком сроке еще ничего не увидит, но может навредить своим вмешательством. И я лежала дома, боясь встать с кровати.

Я испытывала смешанное чувство. С одной стороны, я очень радовалась долгожданной беременности, с другой, я была настолько уставшей от поисков работы, что восприняла свое "положение" как временную передышку, и, лежа дома, чувствовала себя как школьница, которая болеет, пропуская занятия. Но самым сильным чувством, пожалуй, был страх. Страх, что я могу потерять ребенка...

Прошло четыре дня с того дня, как я сделала тест на беременность. Самочувствие мое не улучшалось, и я решила все-таки пойти к врачу. Легко сказать - "пойти"! Я вышла на улицу, и почувствовала, как каждый мой шаг отдается тянущей болью внизу живота. Вот тут я испугалась по-настоящему.

Никогда не забуду, как я шла. Медленно, держась за живот, периодически останавливаясь. Казалось, прошла вечность, прежде чем я дошла до женской консультации. Всю дорогу я разговаривала со своим малышом, умоляя его потерпеть.

...Хмурая, уставшая врач, у которой уже заканчивался рабочий день, осмотрела меня и, недолго думая, протянула направление: "В стационар. Угроза прерывания беременности".

С этого момента начался период, который я вспоминаю как борьбу... Ежедневную отчаянную борьбу за новую жизнь...

Отделение патологии беременных Запорожского роддома №1 - старое, еще довоенное здание. Именно в этих стенах родились мои мама и бабушка. Двухэтажное помещение с крутой чугунной лестницей, террасой, выходящей во двор, большим окном, закрытым массивной ставней (для передач). Палаты с высокими потолками и огромными окнами... В этих стенах мне предстояло провести самые тяжелые дни моей беременности.

Первое, что вспоминается мне сейчас - больничный запах. Смесь спирта, хлорки, продуктов. Густой запах бананов и цитрусовых... Соседки по палате, все до единой с животами (в этом отделении лежат главным образом те, чей срок перевалил за двадцать недель). Пожилая врачиха со смешной деревянной трубочкой "как у доктора Айболита", которая, оглядев мою худенькую фигурку, спросила: "А ты точно беременная?".

Я лежала, самочувствие мое оставляло желать лучшего, а врачи ничего утешительного не говорили. Когда угроза прерывания беременности существует на сроке в 5 недель, трудно что-либо гарантировать. Да и чем могли помочь врачи, если на таком сроке все медикаменты противопоказаны? "Лежите и пейте витамины. Главное - соблюдать постельный режим" - вот и все, что они могли сказать.

Кроме тянущих болей в животе, из-за которых мне было тяжело не только ходить, но даже сидеть, меня стал одолевать токсикоз. Особенно худо приходилось по утрам. За окном еще было темно, когда нас будили "на взвешивание". Я с трудом открывала глаза и на ватных ногах плелась на сестринский пост, стараясь сдержать приступы утренней тошноты.

Я лежала, отвернувшись к стене, мне не хотелось ни с кем разговаривать. Я очень уставала от шумных соседок по палате, которые бурно обсуждали актуальные в то время события "оранжевой революции". Зато я много читала - главным образом, сказки: "Черную курицу", "Приключения Незнайки", "Муми-тролля"... Читая "Аленький цветочек", я неожиданно расплакалась. Помнится, в голове тогда мелькнула мысль: "Надо же, что беременность делает с людьми".

Постепенно эйфория, вызванная известием о долгожданной беременности, прошла - ее сменило подавленно-депрессивное состояние. Возможно, в тот момент я еще не понимала до конца, что скоро стану мамой (это ощущение пришло несколько позже), а чувствовала себя совершенно больной, беспомощной, несчастной. Возможно поэтому, вместо того, чтобы радоваться своему "положению", я изводила себя самыми мрачными мыслями. Зачем я уволилась с работы? На что мы теперь будем жить втроем, с ребенком? А мой стаж? И почему я тогда не послушалась родителей, коллег по работе? Что скажут теперь знакомые? А родные мужа? Нечего сказать, хороша - не успела замуж выйти, как тут же уволилась с работы, да к тому же поспешила забеременеть!

Естественно, подобные мысли не могли улучшить моего самочувствия. Токсикоз меня одолел настолько, что спустя некоторое время не только вид и запах еды, но даже упоминание о ней вызывали сильный приступ тошноты. Мне начали ставить капельницы, но толку от них было мало, и я начала сильно терять в весе. Врач разводила руками: "Ты должна есть! Иначе потеряешь ребенка!" Медсестра, пришедшая в очередной раз ставить капельницу, посмотрела на мою руку и охнула: "Да мне уже некуда тебя колоть! На твоих венах живого места нет! Неужели тебя все еще рвет?" "Да она живет над унитазом!" - жалостливо вздохнули соседки. И это была правда.

На соседней койке лежала очень приветливая и доброжелательная женщина. Как-то она решила вызвать меня на откровенный разговор.

- Послушай, - сказала она. - Так ведь и вправду не может продолжаться. Если ты будешь продолжать отказываться от еды и терять в весе, то действительно можешь не выносить ребенка. Подумай, что с тобой происходит? Психологи считают, что причиной токсикоза может быть непринятие беременности.
- Да ты что?! - искренне возмутилась я. - Я об этом ребенке знаешь, сколько мечтала?
- Хорошо. Но, быть может, в твоей жизни происходит что-либо, что ты не в состоянии принять? - продолжала допытываться соседка.

Я вздохнула и сказала:

- Да... Понимаешь, буквально за пару недель до того, как забеременеть, я уволилась с работы. Согласна, это было глупо с моей стороны, но так вышло... У меня долго не получалось забеременеть, откуда мне было знать, что это произойдет как раз тогда, когда я уволюсь? А теперь кто возьмет меня, беременную, на работу? Родные меня понимают, но нет-нет, да и скажут: "Да, ты сделала глупость, но теперь уже ничего не поделаешь", "Прежде чем увольняться с одной работы, нужно было найти другую работу". И самое обидное "...если ты собиралась увольняться с работы, не надо было заводить ребенка, а если собиралась заводить ребенка, не надо было увольняться с работы". Конечно, они правы, но мне больно это слышать, понимаешь?
- Понимаю, - кивнула головой женщина. - А теперь ты себя за это поедом ешь? Потому и чувствуешь себя так плохо. Но ведь уже ничего не изменить. Значит, у тебя есть выбор: либо продолжать себя грызть и наносить вред в первую очередь ребенку, либо принять ситуацию такой, какая она есть, радоваться долгожданной беременности, радоваться будущему ребенку и настроиться на хорошее. Подумай об этом. Просто подумай о том, что я сказала...

Я думала. Конечно, моя соседка говорила прописные истины, которые я и сама прекрасно знала. И все же после нашего разговора мне стало намного легче на душе.

Шли дни. Золотую осень сменили дожди и холода, а затем наступила морозная снежная зима. И в один прекрасный день врач объявила мне, что больше не может меня держать в больнице: согласно принятым в отделении правилам, пациент не мог занимать койку больше месяца подряд.

- Побудь пока дома. А если станет хуже - пойдешь к участковому и снова возьмешь направление.

Я пролежала дома ровно две недели. Затем участковая гинеколог настоятельно порекомендовала мне снова лечь в стационар.

- Но как же так? Я пролежала там целый месяц, меня только-только выписали!-недоумевала я.
- Если женщина хочет сохранить ребенка, она при необходимости будет лежать все девять месяцев! - равнодушно отрезала врач, протягивая направление.

"Я хочу сохранить ребенка, и если надо, я буду лежать все девять месяцев" - решила я. Собрав вещи, захватив с собой побольше книжек и радиоприемник, я вернулась в больницу и мысленно смирилась с тем, что на время беременности она станет моим вторым домом.

Делать было нечего, оставалось только терпеть. Я много читала, слушала музыку, а вечерами, положив руки на ноющий от боли живот, мысленно повторяла: "Держись, малыш, мы ведь с тобой терпеливые".

Приближался Новый Год.

- На праздники пойдешь домой. Но о выписке пока и не думай, - констатировал мой лечащий врач.

Новый Год я встречала в кругу семьи. Я с отвращением косилась на накрытый по-праздничному стол и потягивала минеральную воду с лимоном. Однако утром, 1 января, я, проснувшись, с удивлением поняла, что чувствую голод! Отвращение к пище для меня стало за последнее время таким привычным, что я уже забыла, как это - хотеть есть. Почему-то до безумия захотелось картошки, запеченной с мясом. Я ела картошку и не могла остановиться. С этого момента (на сроке 12 недель) мои дела пошли на поправку, и спустя две недели меня выписали из больницы.

Что я должна была чувствовать? Радость, что я наконец дома? Однако оказалось, что человеку, "прожившему" в больнице почти три месяца, не так легко адаптироваться к реальной действительности. Муж целыми днями на работе, родители на работе, друзья на работе, а я одна наедине с "болящим" животом и мрачными мыслями. В больнице все мы были в одинаковом положении, да просто было с кем поговорить! Я снова впала в депрессию. Снова я грызла себя за то, что с карьерой не сложилось. Я, закончившая ВУЗ с двумя "отличными" дипломами, мечтавшая об аспирантуре, теперь получаю пособие по безработице в центре занятости!

В то же время росла обида на моего вечно занятого мужа, который, наоборот, продвигался по службе довольно успешно и поэтому проводил на работе очень много времени. Мне тогда казалось, что он уделяет слишком много времени работе, хобби, родным, друзьям - только не мне! Отношения наши натянулись, и практически ни один разговор не обходился без скандала. "Ты думаешь о чем угодно, только не о своей беременной жене!" - эта фраза красной нитью проходила через все наши "разборки".

Все изменилось в один день.

Я хорошо запомнила этот день - 26 января, Сашин день рождения. Вечером, когда гости разошлись, я лежала на диване, а муж нежно поглаживал мой живот.

И вдруг... Словно легкий ветерок пронесся внутри меня, словно волна пробежала.

- Подожди... - я схватила Сашу за руку.
- Не может быть! Неужели это оно?

Я положила руку на живот, еще раз прислушалась и зачарованно прошептала:

- Да, солнышко. Это оно.

Привет, малыш!

С того момента, как на сроке в 16 недель я почувствовала первое шевеление малыша, весь мир приобрел для меня совершенно иную окраску. Все мои переживания - ссоры с мужем, неудачи в работе и прочие - стали мне казаться мелкими и неинтересными. Я словно погрузилась внутрь себя, прислушиваясь к новой жизни.

Толчки малыша, робкие и осторожные поначалу, становились с каждым днем все ощутимей. Сперва они напоминали мне дуновение ветерка, затем лопанье пузырьков, движение рыбьих плавников. Позже мне стало казаться, что ребеночек поглаживает меня изнутри или просто перестукивается со мной.

Мне казалось, что у моего малыша уже есть характер. Например, когда я прикасалась рукой к животу, ребенок радостно откликался; если была чем-то занята - напротив, не подавал никаких знаков; если ссорилась с мужем - прятался куда-то далеко и замирал, а когда я расслаблялась - снова весело стучал в животе.

Я могла подолгу лежать на диване и слушать толчки малыша. Больше всего я пугалась, когда он не откликался. Тогда я наливала себе горячий чай, съедала что-нибудь сладкое и устраивалась поудобнее, тогда ребенок давал о себе знать.

С началом шевелений самочувствие мое нормализовалось, токсикоз прошел окончательно, остались только слабость и сонливость, которые сохранялись на протяжении всей беременности. Я сидела дома, запоем читала, снова начала учить английский. Я старалась почаще встречаться с друзьями, гулять с ними, словно пыталась доказать себе и им, что беременность нисколько меня не изменила. Однако это было не так - мне все время хотелось только одного: уединиться и пообщаться с малышом...

Я очень много гуляла. В хорошую погоду могла гулять по два-три часа, не уставая. Я побывала во всех моих любимых парках, на Набережной - в местах, которые напоминали мне о наших романтических встречах с Сашей. Часто я заходила в наше любимое кафе-мороженое, где мы очень любили бывать вдвоем.

Кстати, о мороженом. Я никогда не была сластеной, моим любимым лакомством был соленый огурец. А теперь я могла без остановки поглощать мороженое, пирожные, шоколад. "К девочке", авторитетно утверждали знакомые...

Я так хотела девочку! Конечно, я понимала, что нельзя "заказывать" пол ребенка, но ничего не могла с собой поделать, я просто не представляла, что у меня может родиться мальчик!

- Тут одно из двух: пол женский либо мужской, - весело произнес пожилой врач, водя датчиком УЗИ по моему животу. Я озадаченно уставилась на него.

- Ну, что непонятно? Или мальчик, или девочка! - расхохотался доктор. - Да не смотри ты на меня так. На самом деле у тебя будет девочка, - добродушно добавил он.

Девочка! Не помня себя от счастья, я выбежала из консультации. На радостях я купила очередной шоколадный батончик и поспешила поделиться новостью с Сашей, который в это время был в командировке на курсах.

"У нас будет девочка" - послала я SMS, и муж, любивший рассказывать о своем желании иметь "наследника, продолжателя фамилии", прислал мне ответную SMS-ку с троекратным "Ура!!!".

- Дочечка...- нежно шептал он через несколько дней, поглаживая мой округлившийся живот. - Солнышко, - обратился он ко мне, - помнишь, мы с тобой договаривались, что если у нас будет сын, его назову я, а если дочка - тогда ты. Ты тогда сказала, что знаешь, как назовешь дочку, но не хочешь заранее говорить. Скажешь мне сейчас? Или уже когда родишь?

- А какие имена тебе нравятся? - осторожно спросила я.

- Ну... не знаю, разные... Ира, например, или Света.

- А знаешь, - прижавшись к нему, попросила я. - Давай, ее Олей назовем.

- Хорошо, - согласился муж. - Пусть будет Оля. Оленька...

...Шло время. Несмотря на то, что маленький "пузожитель" все активнее заявлял о себе изнутри, долгое время моя беременность оставалась незаметной для окружающих: не посвященные в мое "положение" не могли разглядеть под одеждой растущий живот.

Помню один забавный эпизод. Однажды я шла по улице, и мне захотелось побаловать себя вкусненьким. Я остановилась у лотка с пирожками. Когда я протягивала деньги, пожилая продавщица окинула меня добродушным взглядом и спросила: "Такая маленькая и уже замужем?" - "Не такая я маленькая - мне двадцать четыре года!" - рассмеялась я в ответ. Дело в том, что из-за невысокого роста и худенькой комплекции я выгляжу несколько моложе своих лет. Но рассмешило меня другое: старушка обратила внимание на обручальное кольцо, но не заметила торчащего из-под пальто живота, а ведь я была уже на шестом месяце.

Тем не менее, живот мой рос, и с каждым днем возрастала нагрузка на пресс, на спину.

- Матка в тонусе, - этот до боли знакомый диагноз услышала я на очередном приеме у гинеколога. - Ложимся в стационар?

- О, господи, опять! - простонала я.

Снова я вернулась в свой "второй дом" - отделение патологии беременных. Но, по сравнению с прошлым пребыванием здесь, я чувствовала себя несравненно лучше, поэтому с "пользой" проводила время. Вместе с соседками по палате мы пили чай, играли в карты, разгадывали кроссворды, и, несмотря на строжайший запрет персонала, ходили гулять: сидя в больничном сквере, ели мороженое и болтали обо всем и ни о чем.

Пройдя положенный курс лечения, я начала проситься домой.

- Ты уже третий раз к нам попадаешь! - недовольно проворчала завотделением. - Я тебя выпишу, а через пару дней снова сюда загремишь? Имей в виду - в четвертый раз не приму!

- Не дождетесь! - рассмеялась я. - Теперь уж разве что в следующую беременность.

Собрав вещи, я вышла на улицу и с наслаждением вдохнула запах весенней листвы, цветущих вишен и черемухи. В лицо мне дул теплый апрельский ветерок. Я была на 28-й неделе беременности...

Дома меня ждал обрадованный муж.

- Ну надо же! - воскликнул он, увидев меня. - Теперь твой живот трудно не заметить. - И прильнув к животу ухом, прошептал: "Маленькая дочечка... Наша маленькая уже стала большая!"

"Наша маленькая стала большая!"

Наступил последний триместр беременности. Вместе с отеками, одышкой, болью в пояснице, растущим не по дням и по часам животом и одновременно с ним растущей тревогой...

Муж был прав: наша маленькая и вправду стала большая. Теперь она уже не могла кувыркаться и плавать, как рыбка, внутри меня, а могла только "ползать"; теперь ее движения не были похожи на лопанье пузырьков и шевеление рыбьих плавников - это были именно движения ручек и ножек. Сквозь живот я иногда могла разглядеть рельефы ребенка. Очень забавлялись мы с Сашей, наблюдая, как то в одном, то в другом месте живота внезапно образовываются выпуклости.

- Интересно, - спрашивал Саша.- Что это может быть? Головка? Или попка?

- Да ты посмотри! - смеялась я, показывая на ходивший ходуном живот. - Прямо "тамагочи" какая-то! Живой животик!

Так мы и стали его называть - живой животик.

С каждым днем мне становилось все тяжелее двигаться. Болела спина, ныли отекшие ноги, а когда я шла, малыш начинал тарабанить так сильно, что я вынуждена была останавливаться.

Мне больше не хотелось сладостей - шоколадных батончиков и кремовых пирожных. Хотелось побольше мяса, молока, яиц, зелени. Петрушку и зеленый лук я могла есть пучками. Все время хотелось свежих овощей и фруктов. Удивляло меня то, как поменялись мои вкусы: я безумно хотела творог, к которому раньше была равнодушна, и с удовольствием ела гречку, которую всю жизнь терпеть не могла!

Как раз в это время наша семья переживала "финансовый кризис". Ведь я больше чем полгода сидела без работы, а прожить на одну зарплату мужа оказалось нелегко. В ту пору многие из вышеперечисленных продуктов были для меня чуть ли не роскошью - мы очень скромно питались. Впервые в жизни я начала страдать из-за отсутствия денег. Ведь организм требовал своего - мне нужно было хорошо питаться, есть фрукты, пить соки! Я это чувствовала, но была вынуждена во многом себе отказывать, что очень угнетало меня.

Снова, как и в начале беременности, в голову стали лезть не самые веселые мысли. Зачем я уволилась с работы? Ведь если нам тяжело прожить на одну зарплату вдвоем, что будет, когда родится ребенок? А моя карьера? А вдруг я не продвинусь дальше школы-садика?

Эти мысли, а также мое неважное самочувствие и тревога по поводу предстоящих родов привели к тому, что я стала очень часто плакать. Плакала безудержно, взахлеб, как в детстве. По совершенно смешным, как мне теперь кажется, причинам.

Например, как-то я гуляла с родителями, и они начали ссориться из-за какой то мелочи. По идее я, взрослая, замужняя девушка, хорошо знающая, что такое семейные конфликты, не должна была реагировать на родительскую перепалку как пятилетний ребенок. Тем не менее, я впала в такую истерику, что родители немедленно прекратив выяснять отношения, потащили меня в ближайшее кафе отпаивать чаем.

Была у меня еще одна "беременная" странность. Мне становилось очень не по себе, когда я оставалась одна дома, особенно вечерами. Сейчас мне уже трудно это представить: самое приятное для меня время - это когда дочка уже спит, а муж еще не пришел с работы, и я могу, наконец, уделить внимание себе. Тогда же вечернее одиночество было для меня невыносимым! Саша очень поздно работал, и я по вечерам ходила к родителям (благо, живут они на соседнем квартале). Каково же было мое отчаяние, если им нужно было отлучиться по своим делам. Я горько, как в детстве, плакала: "Не бросайте меня, я устала быть одна, я не могу быть одна!"

Само собой разумеется, с каждым днем я все сильнее боялась родов. Чтобы как-то себя успокоить, я писала свои страхи и опасения на листочке и пыталась их анализировать. Меня не пугали физическая боль, тяжелые роды и т.д. Но я панически боялась неизвестности, непредсказуемости течения родов. Очень боялась, что из-за моего узкого таза они могут закончиться кесаревым сечением. А иногда на меня накатывал безудержный страх за жизнь свою и ребенка. Бессонными ночами я ворочалась в кровати, тревожные мысли не давали мне заснуть.

Согласно данным УЗИ, мне предстояло родить ориентировочно в период с 4 по 13 июля. А я почему-то надеялась родить на нашу годовщину свадьбы, 25 июня, тем более что к тому времени у меня стало все чаще "хватать" живот и спину. Однако 25 июня, когда мы с Сашей отмечали наш первый семейный юбилей, малышка продолжала спокойно копошиться в животе. Прошла неделя, а наша дочка все еще не торопилась увидеть белый свет.

Потерпи, мы скоро встретимся!

4 июля мы приехали на консультацию к нашему знакомому врачу в 3-й роддом.

- Сужение таза второй степени? - нахмурился он, прочитав мою медицинскую карту. -Ложитесь в стационар. Будем вызывать роды.

- Но зачем? Ведь у меня в запасе еще целая неделя! - недоумевала я.

- За неделю ребенок наберет еще полкило веса, и тогда вам с таким узким тазом кесарево обеспечено.

"Ну что ж, раньше лягу, раньше выйду" - подумала я и отправилась в отделение патологии беременных. Оно оказалось гораздо уютней, чем аналогичное в 1-м роддоме, где я лежала на сохранении. Просторные светлые палаты с балконами, светильниками над каждой кроватью, гардинами на окнах. Широкие коридоры с "банкетками" вдоль стен. Очень приветливый медперсонал. Я сразу "оттаяла". Ушла куда-то моя тревога, страх перед родами. Не осталось даже нетерпения "ну когда же, наконец!" Только спокойное ожидание. "Все будет хорошо", - мысленно произнесла я, устраиваясь поудобнее с книжкой на кровати.

Соседки по палате, напротив, находились в состоянии "предродового психоза". С одной стороны, все хотели побыстрее родить и, наконец, попасть домой, но, как назло "никакого раскрытия". С другой - все, разумеется, панически боялись родов. Каких только "страшилок" я не наслушалась время пребывания в отделении! Окно нашей палаты выходило во двор, и мои соседки периодически выбегали на балкон с криками: "Посмотрите, женщину на Скорой привезли! Со схватками! Она согнулась! Она кричит!!!" Картину дополняло еще и то, что напротив нашей палаты находились окна родблока, откуда время от времени доносились стоны рожениц...

6 июля нам предстоял очередной осмотр "на кресле".

- Ну что ж, завтра тебе рожать, - сообщил врач, осмотрев меня.

- Как, уже завтра?

- Ну, а чего тянуть? Таз у тебя узкий, чем раньше, тем лучше. Завтра с утра начнем индуцировать роды.

"Завтра мне рожать", - радостно сообщила я соседкам по палате, и те с завистью вздохнули: кроме меня, ни у кого не было достаточного раскрытия, и их пребывание в роддоме затягивалась на неопределенный срок.

Конечно, я радовалась, что долгожданный день настанет уже завтра, но в то же время мне было страшновато. Состояние мое напоминало предэкзаменационный мандраж. Я выпила "Ново-пассит" и легла на кровать. Ребенок внутри меня тревожно забился.

- Потерпи, малыш, - сказала я, положив руку на живот. - Скоро мы с тобой встретимся!

На следующий день ровно в 5 утра я "в полной боевой готовности" явилась на сестринский пост. Когда необходимые гигиенические процедуры были окончены, мне ввели необходимые для стимуляции схваток препараты, и я пошла в палату собирать вещи. Затем я пожелала удачи соседкам, проводившим меня завистливыми взглядами, и вышла в коридор.

В ожидании врача я расхаживала туда-сюда, и мое волнение росло с каждой минутой. Помнится, больше всего я боялась, что препараты не подействуют, и у меня не начнутся схватки. Живот немного побаливал, но это было похоже не на схватки, а на привычную тянущую боль. От волнения мои руки похолодели, сосало под ложечкой и начинало подташнивать. "Ну точно, как перед экзаменом, - подумала я. - Что ж, экзамены я всегда сдавала только "на отлично" - справлюсь и тут. Господи, скорее бы только это началось и закончилось!"

Наконец, где-то в половине девятого утра меня и еще одну девочку санитарка провела в приемный покой, откуда нас доставили в родблок. Я старалась не показывать своего волнения, разговаривала нарочито бодрым голосом, шутила; "коллега" моя, напротив, выглядела очень испуганной.

- Боитесь? - поинтересовалась сопровождавшая нас санитарка.

- Еще как! - честно призналась я.

- Не надо бояться, а то ребенок родится перепуганным, - рассмеялась женщина. - Тем более, сегодня 7 июля! Праздник Ивана Купала! Рожать в такой день - большое везение...

Мы поднялись в родблок. В нос ударил резкий запах хлорки, медикаментов и еще чего-то, незнакомого. Атмосфера здесь была... даже не знаю, как описать... холодная какая-то, мрачная, казенная. Стены предродовой палаты были размытого серо-голубого цвета, и это усиливало тревожное настроение. Напротив палаты располагался родзал, откуда доносились глухие стоны роженицы.

- Ну и зачем она так орет? - обратилась я к соседке по палате, стараясь не выдать своего волнения. У девушки (на вид ей было лет 18-19) был очень растерянный и перепуганный вид. Схватки у нее еще не начались, поэтому она легла на кровать и попыталась заснуть ("Я знала, что сегодня у меня будут вызывать роды и всю ночь не спала от волнения" - призналась моя "напарница").

Я позвонила мужу на мобильный и бодренько сообщила, что все в порядке, я уже в предродовой. Затем я подошла к окну и помахала рукой маме и свекрови, которые с самого утра дежурили под окнами роддома.

- Лучше бы я согласилась на кесарево! - девушка в соседнем боксе металась от боли.

В конце коридора показалась акушерка.

- Ну и чего шумишь? - весело поинтересовалась она у "мученицы". - Ты думаешь, тебе сейчас больно? Это еще никак! Дальше будет хуже. Надо терпеть. Не мы это придумали, так природа захотела. Вот она, - акушерка кивнула в сторону родзала, где лежавшая на кресле женщина уже заходилась от крика, - неправильно себя ведет. Потому и рожает так долго.

"Я буду правильно себя вести и рожу быстро и легко" - мысленно пообещала я себе. Я ходила по палате, разговаривала по мобильному с мамой и с мужем, делала упражнения, которым нас обучили на курсах подготовки к родам, и старалась не обращать внимание на возрастающую с каждой минутой боль.

В палату заглянул молодой симпатичный доктор.

- Девочки, на кресло! - бодро скомандовал он.

- Так, здесь еще не полное раскрытие, - бормотал врач, осматривая меня. - Хотя подожди, - произнес он, надавливая посильнее рукой. - О, да ты через полчаса родишь, девочка!

- Правда? - спросила я. Боль от произведенных манипуляций была такой сильной, что из глаз невольно потекли слезы.

- Правда, - добродушно ответила акушерка. - И не плачь, а то ребенок родится заплаканным.

- А почему... так больно? - задала я совершенно дурацкий вопрос.

- Потому что беременеть приятно было, - язвительно рассмеялся доктор.

Я вернулась в палату и, позвонив родственникам, радостно сообщила, что скоро рожу. На самом деле радоваться было рано. Врач не обманул меня - мне действительно предстояло родить через полчаса. Но что это были за полчаса! Я металась по коридору, и в голове все время вертелась мысль: "Да, теперь я знаю, что такое роды не понаслышке!" Второй мыслью было: "Когда же мне, наконец, уколют обезболивающее?"

Укол мне сделали - минут за пять до того, как начались потуги. На какое-то время я погрузилась в туман, перед глазами поплыли круги. Но уже через несколько минут я буквально подпрыгнула на кровати от разрывающей боли.

-Позови кого-нибудь...- простонала я, обращаясь к соседке по палате.

Еще через несколько минут я оказалась в родзале.

"Главное - внимательно слушай врача и акушерку, делай, что они говорят, тогда все пройдет хорошо" - сколько раз я это слышала от мамы, рожавших подруг и знакомых, инструктора курсов подготовки к родам. "Чего уж проще - делать то, что тебе говорят!" -думалось мне тогда. На практике все оказалось гораздо сложнее. Туманящая сознание боль не давала возможности слушать "внимательно", слова медперсонала доходили с трудом. Особенно тяжело оказалось выполнить настоятельную рекомендацию врача "прекратить орать": тем не менее, мне удалось взять себя в руки, когда меня убедили, что крик может негативно сказаться на протекании родов.

До сих пор помню, как внутри все похолодело, когда врач, прослушивая плод между схватками, сказал, что у ребенка ухудшается сердцебиение.

- Но как? Почему?

- Почему, почему! Тужишься неправильно! - нервно ответил врач. - Эпизиотомию... -отдал он краткую команду акушерке.

"О, господи!" - мысленно ужаснулась я.

- Подождите, - возразила акушерка и снова обратилась ко мне. - Ну, давай, тужься!. Вот так. Еще разочек! Держи свою девочку! - с этими словами она положила мне на живот маленький красный комочек.

На часах было 10.40.

Моя малышка, раскинув по-лягушачьи крохотные ручки-ножки у меня на животе, звонко закричала.

- Спасибо вам... - растерянно прошептала я.

- Тебе спасибо, что пришла рожать в наш роддом! - добродушно усмехнулся врач.

Вместо эпилога

Так появилось на свет наше маленькое счастьице, наша Олечка. Когда остались позади послеродовая слабость и стресс от первых бессонных ночей, у меня словно открылось второе дыхание. Оказалось, времени и сил у меня хватает на все: и на ребенка, и на домашнее хозяйство, и на книжки, и на друзей, и на любимого мужа.

- Ты совсем не поправилась! - удивлялись подруги. - Такая же маленькая и худенькая. Но как похорошела! Стала взрослее как-то. И женственней.

- Еще бы! - смеялась я. - Да я с Олькиным рождением словно сама заново родилась! Да, рожать полезно. Правда, не всегда приятно...

- Ты счастлива? - спрашивали мои родители. - Стоило терпеть такую тяжелую беременность, чтобы родился такой чудесный ребенок! - умилялись они, глядя на внучку, которая радостно агукала и задорно размахивала ручками и ножками в кроватке.

- А помнишь плакат в больнице? - вдруг спросила мама.- Ты тогда лежала на сохранении, у тебя был токсикоз, тебе было так плохо. И мы тогда сидели с тобой в больничном коридоре, а на стене висел плакат, помнишь? На нем был изображен очаровательный голубоглазый младенец - точь-в-точь твоя Олечка! - а внизу была надпись: "Мечты сегодня - реальность завтра".

Я прижала Олечку к себе и счастливо засмеялась: "Маленькое счастьице мое, как же я без тебя жила всю жизнь!"