Писать о собственных беременности и родах спустя два года, наверное, проще, так как по прошествии времени многое видится уже в другом свете. От этого рассказ получается менее эмоциональным, зато, наверное, более трезвым и объективным. Теперь, анализируя все произошедшее, я вижу большое количество своих ошибок, упущенных возможностей, и, доведись мне возможность начать все с начала, многое я сделала бы по-другому. Но попробую рассказать все по порядку.

То, что я беременна, я поняла еще в день зачатия. Просто эта мысль пришла откуда-то сверху в уже сформулированном виде. В тот день мы все утро провели в постели, все было просто замечательно, а вечером, когда мы с любимым кружились в медленном танце на свадьбе у друзей, вдруг меня осенило, как говорится... Я призадумалась, провела простой подсчет, да, шел четырнадцатый день цикла, все сходилось. Я еще подумала, что стоит ограничиться парой бокалов вина, на всякий случай...

На тот момент мы уже несколько месяцев жили вместе, и рождение ребенка не нарушало никаких моих планов, ну а мой любимый всегда говорил, что мечтает о том дне, когда станет папой. Так что, когда мои догадки подтвердились, новость нас даже обрадовала. До этого дня мы думали о свадьбе будущим летом, я мечтала о свадебном путешествии куда-нибудь на море, ну а Вадим оставлял выбор даты за мной. Ожидаемый ребенок внес свои коррективы в наши планы и, хотя мы оба были уже взрослыми, и нас не волновало "общественное мнение", почему-то захотелось, чтобы он родился в уже зарегистрированном браке. Вероятно, мы предчувствовали, что потом будет не до этого...

В то время я работала и училась в аспирантуре. Поэтому первое, что я сделала - это уволилась с работы, ведь ежедневное восьмичасовое сидение за компьютером вряд ли хорошо сочеталось с беременностью. Затем мы подали заявление во Дворец бракосочетаний. Это самый красивый загс в Новосибирске, и когда я только приехала в этот город, помню, сразу же решила, что выходить замуж буду только тут. Дату выбирала я, почему-то сразу мне пришло в голову второе декабря, мы посмотрели календарь, действительно, получалась суббота. Мне казалось, что это так красиво звучит: "2.12.2000 года в 12-00". Потом был мой день рождения, потом предсвадебные хлопоты, потом замечательная свадьба, потом новогодние праздники, потом эпидемия гриппа в городе, да еще и смена паспорта оказалась долгим мероприятием... В общем, к своему участковому врачу-гинекологу в поликлинике я нарисовалась в январе. По моим расчетам шла уже двадцатая неделя беременности. Чувствовала я себя прекрасно, меня ни разу ни затошнило, никаких ужасов не наблюдалось, да и уверенность у меня была почему-то, что все будет хорошо. Я была абсолютно здорова, и придерживалась теории, что беременность не болезнь, а естественное состояние...

Врач долго-долго щупала мой живот. Наверное, он был больше, чем полагается на таком сроке, хотя мне казалось, что он еще совсем небольшой, но мне же не с чем было сравнивать. Потом она долго-долго слушала пузо через трубочку. Наконец, изрекла, что если нет путаницы в сроках, то она думает, что у меня "как минимум двойня". Это цитата, так как ее слова отпечатались у меня в памяти. Как минимум... Богатое воображение тут же нарисовало мне тройни, четверни, вспомнился какой-то случай, показанный по телевизору, про рождение пятерняшек... Хотя не могу сказать, что была шокирована, у нас в роду периодически рождались двойни, так что наследственность то была, и к тому, что у меня могут быть близнецы, я была морально готова. Но вот, что их может быть больше чем два, об этом я не думала. И, получив направление на УЗИ, с нетерпением стала ждать дня, когда мы узнаем, сколько же их там. Теперь мне казалось, что дети действительно пинаются со всех сторон.

На первое УЗИ мы пошли вместе с мужем. Его, к сожалению, в кабинет не пустили, хотя рядом с монитором стояло пятеро студентов, все рассматривали мое пузико и с умным видом пытались вглядываться в экран. Узистка поелозила лапкой прибора по моему скользкому пузу, и, найдя что искала, равнодушным голосом начала диктовать ассистентке какие-то цифры. Увидев мой испуганно-любопытный взгляд, пробасила: "Не волнуйтесь женщина, вроде бы все в порядке. Пол хотите узнать?" "Он там один?" - тихо спросила я. "А сколько должно быть?.. Ой, и правда, вот еще один... Ну надо же..." Продиктовала новые цифры уже более живым голосом. "Вот видите, как вам повезло - двойню посмотрели!" - это она к студентам обращалась, оказывается. Студенты усиленно таращились в монитор. Я же лежала, чуть дыша, и боялась, что она так же нечаянно найдет еще несколько человек в моем пузе. "Ну вот, бихориальная, биамниостическая двойня. И, похоже, что оба мальчики. Все, можете одеваться". Так я узнала, что у меня будет два сына. На плохо слушающихся ногах я вышла в коридор, где очередь женщин с переполненными пузыриками уже готова была меня убить - я пробыла в кабинете полчаса, как потом выяснилось. Муж спокойно сидел в кресле и слушал плеер. Я даже не смогла ничего сказать, просто показала два пальца в виде буквы "V". Муж озадаченно снял наушники, "Еще раз", - попросил он. "Два, два мальчика", снова показала я количество детей на пальцах. И мы пошли по лестнице вниз, даже забыв, что лифт есть вообще-то. С одной стороны я успокоилась, что детей всего двое - двойня, мне казалась обычным делом, а с другой в голове как-то не укладывалось. И что оба мальчики тоже. В детстве я мечтала, что у меня будет двое детей - это как минимум, но мальчик и девочка... А тут - два мальчика. Кроме Электроников из детского фильма я, как ни старалась, не могла вспомнить вообще ни одной пары мальчиков-близнецов.

По дороге к остановке Вадим начал напевать какую-то песенку "Вот идут Иван да Данила... Вот идут Иван да Данила..." Я тогда еще не знала этой песни Гребенщикова. Так мой муж имена детям придумал. Я согласилась, у меня для мальчика даже имени не было заготовлено. Я знала, какие мужские имена мне точно не нравятся, и знала, как я назову свою дочь. Так что Иван и Данила мне показались очень хорошими именами. Уже позже, примеряя их к отчеству "Вадимович", я решила, что Данилку стоит записать Даниилом, так звучит лучше.

Так началось мое "ведение беременности". Узнав, что у меня действительно многоплодная беременность, моя участковая врач назначила мне визит каждую неделю. Это был какой-то кошмар. С медициной отношения у меня сложные, тогда я была абсолютно уверена в своем организме и очень не уверена во врачах вообще. Каждый визит к гинекологине был для меня жутким стрессом. Я ревела ночь накануне визита, и вечер после. Муж покупал мне в такие дни что-нибудь вкусненькое - я пыталась "заесть стресс". Как выяснилось, девиз советской медицины "Лучше перебдить..." не совпадал с моим отношением к процессу. К тому же врач не отличалась порядочностью, и, являясь распространителем каких-то пищевых добавок, изо всех сил старалась их продать своим беременным. Так, углядев в результатах первого УЗИ, "гиперэхогенные включения в водах" она пыталась заставить меня колоть антибиотики, так как эти включения могут являться косвенным признаком инфекции. Но могут быть и просто смазкой с плодов... Когда я предложила ей подождать результатов анализов хотя бы, она продала мне какие-то выжимки из пихтовой хвои, "на всякий случай". Анализы были абсолютно чистыми, да и последующее УЗИ никаких опасений не подтвердило, так что с инфекциями от меня на время отстали. Потом она еще продавала какие-то БАДы вместо витаминов (а к ним список из десяти дешевых советских витаминов по отдельности), так как в импортные комплексы для беременных врач почему-то не верила. Потом у еще двух параллельно со мной беременных двойней начали расходиться шейки и им все зашивали, по этому поводу меня каждый визит гоняли на кресло для проверки, ну а я, начитавшись как вредны частые осмотры, всячески пыталась уклониться от этого мероприятия. Неудобной я была беременной, наверное, так что меня постоянно агитировали пойти полежать на сохранении. Но анализы были хорошими, меня ничего не беспокоило, так что "пойти и полежать" казалось мне бесполезным занятием. Я по-прежнему вела очень активный образ жизни, ставила свои эксперименты в аспирантуре, участвовала во всяких исследовательских проектах. Еще думала тогда, что там мои дети думают, слыша каждый день грохот камнедробилки, скрежет сит и треск разрушающихся под нагрузкой образцов. Специализация-то у меня - "Строительные материалы", так что как правильно месить бетон дети поняли еще внутриутробно, наверное.

Еще у меня почему-то оказался отрицательный резус. Это было для меня неожиданностью полной, и я, не веря, все пересдавала и пересдавала кровь. Результаты озадачивали. Три раза резус оказался отрицательным, один раз - положительным, один раз анализ не получился вовсе, ну а в шестой раз мне написали "+ -", так что каждую неделю я еще ходила сдавать кровь на антитела. Антител не было, что и неудивительно, пересдав уже в роддоме еще раз кровь, я выяснила, что резус у меня все-таки положительный. Выходит, что в поликлинике все время ошибались?

Потом у меня слегка поднялось давление. Вместо 120/80, державшихся всю беременность, на 31 неделе намеряли 130/80. Врач начала громко кричать, что это гестоз, и чтобы я немедленно ложилась в больницу... Но отеков у меня не было совсем, анализы были замечательные, чувствовала я себя прекрасно, и небольшой подъем давления списала на стресс. Через неделю история повторилась. На тридцать третьей неделе разногласия с участковым гинекологом достигли такого размаха, что я просто забрала свою обменную карту и ушла. Это было, конечно же, глупостью, но тогда у меня просто уже не было сил терпеть. Тогда я думала, что вот-вот рожу, начитавшись статистики, что 70% двоен рождаются в 34-37 недель (о, наивная). Опросив всех недавно родивших знакомых, с роддомом к тому времени мы уже определились. Мы даже съездили и поговорили с врачом, у которого я хотела рожать. Заведующая роддомом при горбольнице произвела на меня очень приятное впечатление, я сразу как-то прониклась к ней доверием, да и опыт подруг, удачно родивших у нее и твердивших, что пойдут рожать еще и только к ней, обнадеживал. Хотя надеяться то мне было особо не на что. Мальчишки мои всю беременность упорно сидели попами вниз и переворачиваться не собирались, так что светило мне только кесарево. Кесарево же пообещала и заведующая, если дети не перевернутся. Но велела не отчаиваться, а продолжать делать упражнения, уговаривать детей принять правильное положение, ну а при малейших подозрениях ехать к ним в роддом. Если же все будет протекать нормально, то в роддом я должна была приехать на 38 неделе, договорились ориентировочно на 10-11 мая, после праздников. Потекла спокойная и счастливая жизнь. Беременность, наверное, вообще была самым счастливым периодом в моей жизни. У меня впервые было много свободного времени, я занималась чем хотела, много гуляла, шила, читала, а настроение было просто замечательным.

На 35 неделе, когда я, лежа на диване, поглаживала пузико рукой и взывала к Ванькиному разуму (а то, что слева у нас шустрый вечно пинающийся Ваня, а справа увалень Данька мы давно решили) вдруг на пузе сбоку образовался какой-то холм, потом он переместился, и в пузике стало как-то просторно. Я поняла, что Ваня, мой любимый, умненький мальчик Ваня, внял маминым просьбам и перевернулся. Для подтверждения моей догадки мы поехали вечером на УЗИ. За время официального ведения беременности мы прошли 5 раз УЗИ, 1 раз КТГ, но не разу не получили столько внимания, как в тот последний раз. Все-таки платная и бесплатная медицина разительно отличаются... В этот раз мы шли платно, так что муж был вежливо усажен перед монитором, узист был очень внимателен, все нам объяснил и показал, и мы даже записали видеокассету на память. Оказалось, что оба ребенка уже перевернулись! О таком повороте событий я даже не мечтала. Теперь я была абсолютно счастлива, и мне не терпелось "приступить". Почему-то, даже перечитав море рассказов о родах, я ничего не боялась, я просто верила, что у нас все будет хорошо. Ведь если мои прабабки спокойно рожали близнецов в поле, во время сенокосов, безо всякой помощи, хотелось верить, что и у нас все пройдет легко и быстро...

Но дети рождаться не спешили. Пузик же все рос и рос, и достиг просто немыслимых размеров. Прохожие оборачивались мне вслед, муж называл исключительно "Карлсончик, дорогой!", ну а знакомые спрашивали, точно ли у нас один там ребенок. Мы же из каких-то суеверных опасений никому не открывали нашего секрета и всячески отшучивались. Так мы доползали до 38 недели. Началась жара, я постоянно хотела пить и довольно сильно отекла. Но самочувствие по-прежнему было нормальным. Так что когда пришел назначенный день, я спокойно пошла сдаваться в роддом.

Собственно роды...

Рожать я собиралась платно, по договору с конкретным врачом, и должна была приехать в роддом заранее. Я надеялась, что, заплатив, мне удастся избежать всех унижений и невнимания, сопутствующих обычным поточным родам. Но оказалось, что это не так просто.

Роддом встретил нас облезлым, давно просящим ремонта приемным покоем и равнодушной теткой: "Раздеваетесь за ширмой, оставляете халат и тапочки, вещи - мужу..." Мы пытались вежливо объяснить, что идем по договору к заведующей в одноместную палату, где разрешены и посещения родственников, кстати, и выход беременных на прогулку... Добиться соблюдения своих прав удалось только вызвав заведующую. Далее по плану шли кресло с облезлым дермантином и бритье. На кресло я просто не полезла, не видя в этом никакого смысла - рожать сегодня я не собиралась, ну а бритье - это незабываемая просто процедура. Из всего мероприятия самые жуткие впечатления у меня остались, пожалуй, от этого роддомовского бритья. Потом мне померили давление. Давление оказалось 170/120, что меня очень удивило, так как на самочувствие я не жаловалась. Две таблетки клофелина снизили его до 150/100 - я по-прежнему нормально себя чувствовала. Но для медиков то все уже было ясно. Неизвестно откуда появились два дюжих молодца, погрузили меня на носилки и куда-то потащили. Я предпочла бы идти сама, так как носилки здорово наклонялись на сталинских лестницах, и я, голая, еле прикрытая халатом, цеплялась за края носилок руками изо всех сил, боясь, что на очередном крутом повороте мы с пузом просто бесславно свалимся на бетонный пол. Но с таким давлением, объяснили мне, сами не ходят. Так меня притащили в палату интенсивной терапии, где медсестра поставила какой-то укол и я уснула... Разбудила меня заведующая. Оказывается, пока я спала, у меня собрали все необходимые анализы. Анализы были ужасные, много белка в моче, врач мне объяснила, что остановить гестоз на такой стадии мы уже не сможем, и чем быстрее меня прооперируют, тем будет лучше для детей. Я согласилась на операцию. Меня довольно быстро подготовили и перевезли в операционную. Распяли на операционном столе, смазали чем-то пузик, привязали руки. Анестезиолог "шутил какие-то шутки", я же была расстроена обещанным общим наркозом. "Это же надо, столько обсуждали, присутствовать ли папе на родах, а в итоге и мама не будет присутствовать", - думала я. Рядом в родильной палате кричали женщины, дети, мои же мальчишки притихли и даже не шевелились. Я пыталась их успокоить, поговорить, но живот был как каменный. Я совсем было настроилась, успокоилась, подумав, что скоро увижу своих детей, как вдруг меня отстегнули от стола, перетащили на носилках за угол и свалили на кушетку в соседней комнате. Потом мне объяснили, что кому-то потребовалось экстренное кесарево при естественных родах, там шел счет уже на секунды, и мимо меня вихрем прокатили истекающую кровью женщину. Я с перепугу опять уснула.

Снова проснулась я через несколько часов, на операционном столе, меня опять пристегнули со всех сторон и, увидев над собой маску, я закрыла глаза. Было 11 мая, шесть часов вечера. Я мгновенно уснула и, мне показалось, что мгновенно проснулась, никакого входа и выхода из наркоза не было. Я просто открыла глаза... За окном светило утреннее майское солнышко, чирикали воробьи. Надо мной, улыбаясь, склонились три незнакомые женщины. Со всех сторон были подсоединены какие-то проводочки и трубочки, пищал монитор. Первым делом мне сообщили, что операция прошла хорошо, с детьми все в порядке, а потом спросили почему-то какое сегодня число. Я честно ответила, что не знаю. Оказалось - четырнадцатое! Это потом уже я узнала, что после операции у меня было три приступа эклампсии, и меня вообще еле откачали, тогда же я очень удивилась. Три дня куда-то просто выпали из жизни. Я не помнила ничего. У меня ничего не болело, только почему-то очень затекла спина. Хотелось пошевелиться, но я не могла. Мне пообещали принести показать детей, и я снова заснула. Так что все роды я проспала...

Потом был долгий процесс восстановления. Через пару дней я смогла уже сидеть, свесив ножки с кровати, и писать мужу записки. До этого руки не слушались совершенно. И когда мне принесли показать детей, я даже не смогла их взять подержать. Помню, что они показались мне очень маленькими, какими-то обиженными и совершенно одинаковыми. Волосенки были черные и торчали таким смешным ежиком а-ля Кобзон. Если бы не бирочки, я бы их и отличить не смогла. С ними, слава Богу, было все в порядке. Родились они: Ваня - 49 см, 2670 г, а Данилка - 50 см и 3000 г, 7/8 и 8/9 по Апгар. Сразу закричали и задышали сами. Ванюшку, как мелкого, первые сутки подержали в кювезе, хотя, как мне сказали, для двойни у них был очень даже хороший вес.

В те же дни пришло молоко, но так как кормить было еще нельзя из-за лекарств, то целыми днями я занималась тем, что сцеживалась. Наконец, в один прекрасный день, когда мимо нашей палаты опять повезли голодные, возмущенно вопящие сверточки на обед, в палату зашла детская медсестра и спросила: "Кормить будете?" "А можно?" - не поверила я. "Сказали, что уже можно. Снимайте халат, доставайте", - тут она выбрала из тележки с кулечками нужный и плюхнула его мне на колени. И ушла. Я глянула на этикетку - 3000 г, значит, это Данилка. У меня от волнения тряслись руки, ну а он выжидательно смотрел на меня и беззвучно открывал и закрывал рот. К ребенку еще прилагался кусок воняющей хлоркой клеенки размером 30х30 см, но в тот первый раз я даже и не сообразила, что с ней делать. Трясущимися руками я расстегнула халат и, еле найдя что достать, попыталась пристроить ребенка в нужную позицию. Сын, к счастью, оказался сообразительным малым и ловко ухватился за сосок. И зачмокал... Я так боялась, что после недельного вскармливания из бутылки дети откажутся сосать грудь, но этого не произошло. Я ревела от счастья и волнения, ну а Данька все сосал и сосал. А потом вдруг заснул, даже не выпустив сосок. А я все глядела на него, пыталась найти свои черты, но сын казался просто уменьшенной копией папы. А потом за ним пришла медсестра, оказывается, полчаса, отведенные на кормление, уже истекли, и мы с ней вдвоем, с большим трудом, оторвали его от груди.

В следующее кормление принесли Ванюшку. С ним пришла хорошая детская медсестра и научила меня кормить лежа. Лежа мне гораздо больше понравилось, я даже не устала. Ваня сосал гораздо аккуратнее, интеллигентнее как-то. И все время меня разглядывал своим критическим взглядом. Я думала тогда, что это мне кажется, но позже и педиатр удивлялась не по-детски осмысленному взгляду Ванюшки. В роддоме Ваньку прозвали спортсменом за то, что он все свободное время извивался и пытался распеленаться. Ну а Данила был серьезным мужчиной, он только и делал, что ел и спал, спал и ел...

Так я и кормила детей по очереди. В платной палате, куда я планировала попасть сначала, дети лежат вместе с мамой, ну а весь роддом был еще старой советской системы, и каждые три часа детей развозили по мамкам на кормление. Кормление оказалось очень утомительным занятием. Теперь я все время хотела есть и спать. Еще я была озабочена увеличением лактации, чтобы начать кормить обоих детей, так что питалась я усиленно. Повар, развозящий обед по палатам, быстро меня запомнила и с улыбкой сама накладывала двойные порции. Хотя наесться роддомовской едой было сложно, да и подбор блюд для кормящих женщин показался мне странным. Почти каждый день давали жареную селедку и кашу из чечевицы, бигус или суп из рыбной консервы, вряд ли кому-нибудь из кормящих мам пришло бы в голову такое себе готовить. Муж старался изо всех сил меня подкармливать, писал замечательные записки, которые я потом перечитывала по десять раз. Шокированные родственники и друзья (а то, что мы ждем двойню, мы скрыли даже от бабушек) передавали всяческие приветы. Я очень хотела поскорее выписаться, но состояние мое все никак не стабилизировалось, держалось давление, да и почки работали плохо. На девятый день мне сняли швы. Все это время шов совсем не болел, но чесался просто отчаянно. Теперь же мне можно было лечь на живот, что я и сделала незамедлительно. Сколько же я мечтала об этом? Несколько месяцев в конце беременности, когда я уже отлежала все бока и хотела запатентовать кровать с ямкой для "сильно беременных", в которой можно было бы лежать на животе. Так что теперь я лежала исключительно на плоском сдутом животике, и до полного счастья мне не хватало только душа. Горячей воды в роддоме не было, а лежала я там уже девять дней, так что прическа, да и вообще вид был соответствующий. Рваная казенная ночнуха 56 размера добавляла очарования. На десятый день я не выдержала, и, поймав возле ординаторской врача-анестезиолога, прошептала, что у него есть шанс просто осчастливить женщину. И сообщила заинтригованному Сергею Николаевичу, что вот если он раздобудет тазик и чайник кипятка для меня, то я буду абсолютно счастлива. Он долго хохотал, но тазик принес и согрел даже два чайника воды. Так мне удалось помыть голову и привести себя в человеческий вид. Жить стало веселее, к тому же мы познакомились с девушкой из соседнего бокса (а лежала я все еще в реанимации), так что все свободное время мы болтали, читали журналы, да прыгали по очереди к окошку. Чувствовала я себя вполне сносно, но анализы все еще были плохие и на двенадцатый день меня прямо из роддома отправили в нефрологическое отделение долечиваться.

Это был грустный день. Нам так красиво завернули детей, завязали бантики на свертках: Данилке - голубой, а Ване - зеленый. Но вместо того, чтобы пофотографироваться на крыльце и ехать домой, мы сели в две машины скорой помощи и поехали: я в одну сторону, а дети и папа - в другую. Детей, в принципе, можно было забрать домой, но бабушек у нас не было, а папа не был уверен, что справится. Да и заведующая отделением новорожденных в роддоме убедила нас, что те нефрологические проблемы, которые все-таки были у детей из-за гипоксии во время беременности и операции, лучше снять в условиях стационара. Так детей отвезли в детскую клиническую больницу, а меня в нефрологию. И еще почти две недели мы пролежали по больницам. Моей основной задачей было сохранить лактацию, так что я постоянно сцеживалась, муж по утрам забирал молоко и уносил детям, и каждый день мы ходили к детям "в гости". Для детей условия в больнице были неплохими, им кололи витамины, снимали внутричерепное давление, их обследовали разные врачи. Там нам сняли половину диагнозов, щедро выданных в роддоме.

Но вот, наконец-то, настал тот счастливый день, когда курс лечения детей подошел к концу, я перевелась в больнице на дневной стационар, и мы забрали детей домой. Наконец-то были цветы и мы, счастливые родители со свертками, стоящие на крылечке. Тут то и началась наша веселая жизнь вчетвером. Но это, как говорится, уже совсем другая история...

Е.В.