Со сценарием актёров-добровольцев я знакомила постепенно. Ни к чему Волку заранее знать, что перед тем, как он отбросит коньки, ему грозит клизма...
Я, конечно, верю в женскую дружбу, но чтобы не сильно искушать Дровосека (в миру маму шилопопистого Саши), кухонный топорик заменила картонным реквизитом.
Собственно, сюжет "Очень Красной Шапочки" посетил мою голову, когда она вместе с телом пролетала над Альпами. Глядя на белоснежные колючки гор, я с грустью задумалась, как мало оставлено, сделано, написано...
В школе меня встретили вопросом: "А что у нас с Новым годом?" Мучить пока совершенно неприспособленных к сцене детей мне не хотелось. Примитивные конкурсы, стишки — тоска. И я, честно сказала, что идея есть. Но предупредила — классики от меня не ждите.
Сценарий с подробным описанием образов и реквизита вместился на пяти страницах.
Начало сценария выглядело примерно так: "Плохо выбритая бабушка лежит под одеялом в одежде, с накрашенными губами, в очках, чепчике, по возможности толстая, с умным выражением лица..."
Признаться, я сильно удивилась, что родители одноклассников сразу согласились. Моим компасом и лакмусовой бумажкой при создании спектакля была Алиса. Ребёнок — лучший проводник в мир детства.
Реквизит собирали с миру по нитке. Слово "купить" применительно к постановкам меня не возбуждает, предпочитаю пользоваться русским глаголом "раздобыть". Вот уж действительно задачка — раздобыть в наше время детский "совковый" горшок (в миру "горшочек с маслом").
Постепенно проблему реквизита сменила текучка кадров. Базовая Красная Шапочка (в миру папа 54 мужского размера), под которую "затачивался" образ и подбирался реквизит, сделала от нас ноги. Двадцать четыре часа в сутки меня мучил только один вопрос — где, спаси господи, найти мужчину на пару часов. Жертва была найдена.
В выходной день я сидела на заднем сидении новой иномарки "Бабушки" и морально готовила её к её же концу: "Как только тебя прикончит волк, твоя главная задача — продержаться за партой ещё минут 15. Продумай позу, коврик заначь, а то ноги затекут!"
"Бабушка" несильно радовалась такой перспективе: "А нельзя мне по-человечески за ширмой отсидеться?" В день выборов этот вопрос прозвучал как-то по-особенному обречённо... "Ты расслабься, роль у тебя несложная — ртом работать не надо, всё мимика вытащит! Дома разминай перед зеркалом".
Дома меня ждала дочка с весьма конкретным предложением: "Мама, а давай мы топор Дровосека кровью испачкаем!"
Мне не было жалко своей крови или реквизит... В ту секунду я в красках представила себе последствия психологической травмы у детей, полученной от спектакля. От бредовой мысли я отказалась и попросила дочку заняться делом — вырвать из черепа Бабушки пару-тройку зубов, поскольку по сценарию, переваривая Бабушку, Волк смачно вытаскивает изо рта вначале косточку бывшей Бабушки, затем череп, изредка икая. А бабушка, полная зубов, — так ведь не бывает, правда. Дочка справилась с заданием на "ура" и аккуратно положила зубки к себе на полочку.
Предстояло сделать много мелких, но важных телодвижений — сшить чепчик для Бабушки, придумать танец для Красной Шапочки, заняться изготовлением обложки к книге "Рекомендации по отстрелу волков" и пр. Чем ближе приближался "час икс", тем, вероятно, сильнее икалось Станиславскому.
На репетицию я отправилась с огромным пакетом реквизита в одной руке и топором в другой. Лифт был кем-то некстати перехвачен, но, к счастью, открылся на моём этаже. На выходящую из него соседку от тяжести собственного веса и ответственности слегка наклонился топор. О чём думала в ту минуту соседка, мне было неинтересно.
Меня волновало тело Красной Шапочки. Мне нужно было, чтобы она влезла в сарафан и смотрелась максимально грациозно на моих четырёх тактах сварганенного специально для неё танца. Через 15 минут я пожимала руку главной героине и просила мужественно пережить эти несколько часов. Наш творческий коллектив быстро въезжал в мои сценические решения. Атмосфера была доброжелательно-ржательной. Все понимали, что постановка не предполагает смех, но всё равно смеялись.
Красная Шапочка очень старалась понять сущность балетных па. Высокий мужчина вместе со мной старательно выводил ножку и держал ручки, пытаясь не слишком сильно заваливаться.
Волку тоже было нелегко. Вначале он был не на шутку озадачен, как из финальной части спины вытащить цветок и при этом не оторвать ненароком хвост. Потом у Волка от разрывов шаров (живота) болел живот. На полу лежало уже три б/у "живота" (бывших шарика), но удар топора и сдувание живота никак не хотели происходить одновременно.
В день спектакля мои нервы были на пределе. Опаздывала Красная Шапочка. По телефону я гневно грозилась сделать из неё голубой беретик.
По ходу спектакля были разные технические заминки. В танце огромное тело Шапочки накренялось на бок, как Титаник, потом Волк долго не мог надеть коньки. Глядя на бабушку, которая совсем плохо выглядела, Красная Шапочка должна была спросить, почему она так плохо выглядит и чистит ли она зубы, но то ли текст актёр забыл, то ли шалили нервы — он (она!) пошёл ва-банк и, почуяв несвежесть дыхания бабушки, спросил в лоб: "Бабушка, ты протухла?"
Но, в общем и целом, всё прошло весело и дети остались довольны.
