Пару дней назад он, вместе с мамой, появился на нашей "терра инкогнита", чтобы сделать некоторые открытия. У Фёдора, к двум с половиной годам безоблачной жизни, уже сформировалось несколько положительных качеств: любознательность, непоседливость и озорство. Единственным существенным недостатком, пожалуй, осталась неискоренимая привычка пробовать на вкус всё, что попадётся под руку.
Благо, в моём саду таких возможностей — хоть отбавляй! И вот Фёдор, покинув четыре родных стены пятиэтажки в городе "N", не спеша и обстоятельно обследует огород.
Его босые, крепко сбитые ножки, бойко шлёпают по тропинке, заросшей травой-муравой.
"Во саду ли, в огороде
Помидор — как мячик,
Ходит Федя, бродит Федя —
Любопытный мальчик..."
Конец июля вторую неделю пышет жаром, как раскалённая печь. Солнце в небе — румяным колобком; небольшие облака — взбитыми сливками; ветерок, настоянный на ароматах трав, обжигает кожу. Клумба с цветущими васильками сине-голубым ручейком вьётся вдоль тропинки. Фёдор, словно охотничий пёс, почуявший запах дичи, вдруг замирает на месте. Мы с Федюшиной мамой наблюдаем за сорванцом из открытого настежь окна веранды.
Мы видим, как светлая вихрастая голова "пришельца" склоняется над соцветием золотой рудбекии.
Пухлая ручка осторожно тянется к коричневой сердцевине цветка, на которой сидит крупная бабочка.
Ещё мгновение — и Федя ухватит её за оранжевое крылышко... Бабочка испуганным вертолётом взмывает вверх из-под самого Фединого носа!
— Ма-аа! — рассерженно, точно шмель, гудит Федя.
— Улетела бабочка, — мама разводит руками. — Но она ещё вернётся, не переживай...
Планета Земля — удивительное место. Какое разнообразие трав, ягод, насекомых, цветов и зверей! Попробуйте-ка найди во Вселенной другое такое же место...
Федя, преодолев, расстояние в несколько сотен километров, впервые оказался в деревенских "джунглях", райских кущах нашего сада. Перед ним, всего в нескольких шагах — неизвестное до сей поры растение.
— Ма-а?
— Кушай, сынок! Это — смородина. Помнишь, мы с тобой видели на картинке?
Федина ручка ныряет в прохладу листвы и достаёт оттуда кисть, усыпанную крупной ягодой.
Малыш пытается оторвать ягоду от черенка, но не рассчитывает силу и — бац! — спелая смородина брызжет соком, оставив в Фединой ладони сдувшийся шарик вместо ягоды .
Вторая попытка оказалась более удачной...
— Сладко?
Федя поворачивается к нам всем корпусом, выпятив голый живот: на лице и груди его — алые пятна смородины, на губах цветёт хитрая улыбка.
— Чив-чив... Шш-шшррр!
Над головой Феди, едва не задев вихрастую макушку, щебечущей стайкой проносятся воробьи.
Воробьишки бесцеремонны и крикливы, как торговки на базаре!
Склонив голову набок, Федя, с вниманием орнитолога, наблюдает за тем, как пернатые атакуют дерево ирги. От натиска нахальных птиц деревце трепещет ветвями, словно от ветра.
— Чив-чив-чив!
— Чьи-чьи-чьи!
Ирга спелая, сладкая... Вкусная!
— Пойду, гляну — вода, наверное, уже нагрелась, — говорит дочь и выходит в сад. Там, посреди лужайки, залитой солнцем, плещется изумрудное Федино "море".
На море — полный штиль. Вода такая чистая, что без труда можно увидеть дно. Федино "море" легко уместилось в новенькую пластиковую ванную.
— Вода совсем тёплая!.. Федюша, купаться будешь?
Федя любит воду также сильно, как бегать босиком и играть с котёнком.
— Давай помогу трусики снять.
— Нет, я сам!
Голопуз осторожно опускает в "море" пальчик, потом пятерню — улыбается...
А потом, с визгом, ныряет в воду так, что вокруг снопом разлетаются брызги. Мама смеётся, Федя доволен достигнутым результатом.
По морской глади, качаясь на волнах, плывут резиновый утёнок и небольшой синий кораблик. Федя каждого из них проверяет на плавучесть, пытаясь утопить. Но не тут-то было! И утёнок, и кораблик благополучно всплывают на поверхность. Федя бьёт ладошкой по морской глади, вздымая фонтаны воды, искрящейся радости и звонкого смеха. Трава вокруг покрывается бисером, искрящимся в лучах солнца, однако ненадолго — капли легко скатываются по былинкам вниз и исчезают в сплетении корней. Федюшины глазки блестят также ярко, как разлетевшиеся капли...
— Сын, пойдём кушать, бабушка оладьи пожарила.
Но Федя будто не слышит.
— Мы покушаем и опять пойдём купаться.
— Нет, — твёрдо говорит Фёдор.
Да, марсиане иногда бывают жутко упрямы!
На помощь маме с бабушкой неожиданно приходит кошка: в самое жаркое время она пряталась где-то в тени виноградной беседки, но запах свежей выпечки направил кошкины лапки в нужном направлении — к порогу дома.
— Ага, вот и Дуся явилась-не запылилась! Наверно, пришла съесть Федины оладушки.
Ребёнок чувствует какой-то подвох, но всё-таки выпрыгивает из ванной и бежит вслед за кошкой. Кошка пугается бегущего мокрого мальчишки и пулей влетает в дом.
Федя — добрый! Он готов простить кошке и поцарапанную коленку, и долгое её отсутствие (шлялась неизвестно где!), и даже съеденную сосиску, но уступить кошке оладушки — ни за что! Погоня заканчивается где-то в глубине дома громким и безнадёжным "мя-яяу!" Мы с Фединой мамой многозначительно переглядываемся, а на крашеных половицах, кляксами солнца, тают мокрые следы босых Фединых ножек...
Оладьи со сметаной, с клубничным вареньем, с гречишным мёдом — вкуснотища!
Федька облизывает пальцы, перепачканные вареньем, запивает оладушек молоком, проводит языком по верхней губе.
— А у Феди — усики!
Тыльной стороной ладони мама вытирает белую полоску над губой сына.
Ещё секунда — и он, как быстрокрылый стриж, сорвётся с места и полетит в неизвестном направлении. Земля — она ведь большая! Столько нужно увидеть, столько нужно узнать. Например, для чего в бочке столько воды? Зачем по стволу черёмухи туда-сюда ползают муравьи? Почему в соседском сарае громко кудахчет курица? Кто шуршит в траве возле грядки с луком?
— Федя, смотри, а к тебе — гости!
Федя замирает в движении "старт" и поворачивает к маме удивлённое лицо. На тарелку с клубничным вареньем, подрагивая жёлтым брюшком, садится оса.
— З-зз-зз, — оса опускает хоботок в сладкий сироп.
Федя хмурит светлые брови — ему не по нраву такая гостья. Мама читала книгу про насекомых и рассказывала, с какими из них нужно быть очень осторожным, а с какими можно дружить. Карапуз внимательно следит за насекомым — ну точь-в-точь как на картинке! — прозрачные крылья, небольшие усики и чёрная, покрытая тонкими волосками, продолговатая головка.
— Федя, а кто нам мёд приносит? Оса или пчёлка?
— Псёлка, — важно отвечает Федя.
Оса, почувствовав пристальное внимание, поднимается в воздух. Кажется, она стала тяжелее на целую каплю варенья! Федя теряет к насекомому всякий интерес и спешит на улицу. Мама бежит догонять накормленного, полного сил марсианина...
— Раз, два, три, четыре, пять... Я иду тебя искать!
Прятки — это такая увлекательная игра, которую любят все — и взрослые, и дети. Самое главное в игре — не спешить найти того, кто не хочет быть найден. Я вижу из окна веранды, как светлая Федина макушка промелькнёт то среди картофельной ботвы, то выглянет из-за угла бани. Конечно, каждый марсианин в совершенстве владеет мастерством маскировки, и Федя — в том числе! И даже если инопланетянин будет стоять от вас на расстоянии вытянутой руки, вы можете его не заметить и пройти мимо.
— Где же наш Федюша? Никак не могу найти!..
— Ма-маа, больна-аа!
Истошный крик застал нас врасплох — очертя голову, мы бежим на Федин крик... Казалось бы, любой пришелец должен быть тщательно подготовлен к любым неожиданностям, но на практике случается всякое.
Потому что Земля — планета сюрпризов. Именно сегодня Феде было суждено познакомиться с растением семейства Urtíca, или, говоря человечьим языком, с крапивой. Федя даже не подозревал о коварстве этого растения, готового обжечь каждого, кто к нему прикоснётся. Нежная детская кожа мгновенно покрылась красными волдырями.
— А-аа! — басил Федя на всю улицу, и крупные горошины слёз катились по его щекам.
Мы подставили обожжённое место под струю холодной воды, смазали специальной мазью, но поток слёз остановить не могли. И тогда мы решились на крайние меры: наказать виновницу боли. Надев перчатку, я вырвала растение с корнем и перебросила через забор:
— Получай, крапива! Нельзя обижать маленьких детей.
И — о чудо! — больному сразу стало легче.
— Видишь, Федюша, в деревне даже крапива растёт, а вот в городе мы её не встречали, правда?
Федя громко вздохнул и, обняв маму за шею, прижался к ней мокрой щекой...
— Федюша любит молочко? — я вопросительно смотрю на внука.
— Любу.
— А Федя знает, кто даёт молочко?
— Каёва!
— Правильно, корова. А кто ещё?
— Козя!
— И коза — тоже. Пойдём за молочком?
Мы шагаем с Федей по деревенской грунтовой дороге, держась за руки. Июльское солнце немного убавило свой пыл, и дышать стало легче. Аромат цветов стал слышен явственней, будто кто-то приоткрыл флакон туалетной воды. Какофония лета — стрёкот кузнечиков, мычание коровы, крики петуха — стала отчётливей.
В конце улицы, в небольшом бревенчатом доме с синими ставнями, живёт коза Зойка. Ну, а при Зойке, как и положено всякой порядочной козе — её хозяйка, баба Маша. Она-то и обещала нам небольшую кружечку молока, заранее испросив разрешения у Зойки...
Нежно-лиловые сумерки, предвестники ночи, плавно опускаются на разгорячённую землю.
Солнце, отпуская день восвояси, уходит за дальний, синеющий на горизонте, лес.
Внук доверчиво заглядывает мне в лицо:
— Ба, козя бодатая?
— Не бойся, Зойка тебя не обидит, молочка даст.
Федя смотрит под ноги и, кажется, мне не верит...
Возле калитки бабы Маши нас встречает стойкий запах козы, скошенной травы и ещё чего-то такого, необъяснимого словами — тёплого, деревенского... Я толкаю скрипучую калитку и пропускаю Федю вперёд. Федя делает пару неуверенных шагов и в нерешительности останавливается: перед ним, во всей красе, стоит Зойка. Небольшие, чуть загнутые рожки, украшают гордую Зойкину голову, её упрямый лоб. Белая длинная шерсть мягкими волнами струится по её округлым бокам.
Зойка перестаёт жевать траву, и, опустив голову, делает шаг назад.
Федя, наклонив голову, быстро прячется за мою юбку.
Интересно, чьё любопытство окажется сильнее?!
— Ну, иди — познакомься с Зойкой.
— Нет, — быстро отвечает из-за спины Федя.
— А вот и Феденька к нам в гости пожаловал! — На крылечко вывалилась грузная хозяйка дома.
Баба Маша протягивает поллитровую банку молока:
— Держи, Петровна.
Пока мы с Марией обсуждаем деревенские новости, Федя с Зойкой каким-то чудесным образом находят общий язык. Думаю, перед отправкой на Землю, все инопланетяне сдают экзамен на знание языка птиц, животных и даже растений. Не мешало бы и нам, взрослым, научиться этому. Федя гладит козу по белым бокам, заглядывает в козью морду и что-то говорит ей на тарабарско-марсианском языке.
Мы укладываемся спать... Федя кладёт кулачок под правую щёку и смотрит на меня долгим сонным взглядом.
— Ба, каську.
— Слушай сказку... Жили-были дед да баба. И вот однажды...
Возле абажура вьётся маленький мотылёк, словно и он прилетел сюда для того, чтобы услышать продолжение истории. В ногах у Феди, вытянув лапы, сладко дремлет кошка. Она мурлычет Феде про то, сколько нового и интересного принесёт новый, завтрашний день...
Глазки Феди закрываются, дыхание становится ровнее, и я выключаю настольную лампу. Несколько минут смотрю в окно на тёмное ночное небо, усыпанное звёздами так, словно поле — золотыми зёрнами пшеницы... Где-то там, в глубине мироздания, возможно и существует та самая Голубая Планета, откуда прилетел к нам мальчик по имени Фёдор. А прилетел он затем, чтобы научиться любить, понимать и беречь эту сказочную Землю. А ещё — научиться искусству быть любознательным, ибо только им, любознательным, мир открывает свои сокровенные тайны.
