— Мама! Мама-а-а-а! — раздается из детской.
Это кричит старший сын Артем. Бросаю кухонное полотенце в раковину и, едва вписавшись в поворот, вылетаю из кухни.
— Ну что там еще, господи!? — за время полета успевает промелькнуть в голове.
"Что-то еще" предстало в виде багряно-фиолетового синяка, окруженного следами от восьми зубов на бицепсе Артема. В полуметре от братца благим матом орал младший.
Усаживаю обоих детей к себе на колени и начинаю восстанавливать ход событий.
— Он у меня машинку хотел забрать...
— А ты?
— А я не отдаааал...
— А он?
— А он меня укусииииил...
— Ай-яй-яй! Тимофей! Нельзя кусаться! — пытаюсь поговорить с младшим. Младший уже успокоился и разглядывает узоры на стене с абсолютно индифферентным видом.
"Какие же все-таки они у меня разные", — в очередной раз задумываюсь я.
Артемке послезавтра будет четыре года. Он очень спокойный и рассудительный мальчик. В год с легкостью собирал рамки и паззлы. В полтора года выучил буквы, в три начал читать и интересоваться английским языком. Усидчивый: может часами возиться с конструктором и строить железные дороги. Задает сто тысяч "почему" и хорошо дружит с логикой. Его можно убедить в чем угодно, используя принцип причинно-следственных связей. Но приходится на это рассчитывать и в ответ.
Обедаем, сидя за столом. Я попутно решаю провести профилактическую беседу, вспоминая утренний инцидент в подъезде.
— Артем, неприлично говорить в ответ на приветствие: "Не надо со мной разговаривать", даже если у тебя плохое настроение. Бабушка, наверняка, очень расстроилась и обиделась на тебя.
— Мама, за столом надо есть, а не разговаривать. "Когда я ем, я глух и нем", ты что забыла?!
Но в целом, Артем, что называется, "удобный" ребенок. Он достаточно послушный. Добрый. Ласковый. Неконфликтный. Было время, когда я всерьез переживала из-за этого. Мне казалось, что он совершенно не умеет противостоять агрессии со стороны других ребятишек. Не понимает, когда кто-то пытается использовать его. И ему совершенно не доступен смысл выражения "дать сдачи". С появлением брата характер Артема стал приобретать необходимую в жизни твердость. С одной стороны, мое маниакальное желание подстелить везде соломки не получало реализации из-за того, что я частично переключилась на малыша. С другой, постоянное взаимодействие с братом научило Артема отстаивать свои интересы.
Младшему — год и четыре. Несмотря на свой ясельный возраст, это личность, твердо знающая, чего она хочет в своей жизни. А хочет она всего. И сразу. Маленький Козерог, упрямый до мозга костей и серьезный не по годам. Самостоятельный с самого рождения. Несмотря на свободное грудное вскармливание, засыпать мог только в своей кроватке и только при закрытой двери. Находиться на руках соглашается только на улице. Дома или в помещении передвигается исключительно самостоятельно и только в одном, ему известном, направлении. В течение двух минут может уничтожить все результаты трехчасового марафона по уборке квартиры. И каким-то непостижимым образом оказывается сразу в двух, а то и трех эпицентрах собственной же подрывной деятельности.
Целый час мы со старшим сыном лепили из пластилина Смешариков. Еще два дня тщательно оберегали их от вездесущего Тимофейки. Тимоша начал охоту на Смешариков с той самой минуты, как пересек порог детской комнаты после дневного сна. Окинув привычным взглядом комнату на предмет "чем бы еще эдаким поживиться", он увидел Чудо. Пять восхитительных Смешариков стояли на самом верху этажерки для дисков на подоконнике. Мгновенно потребовав это великолепие себе и получив суровый отказ, Тимоха решил достичь цели самостоятельно. Через два дня ему это удалось. Секундная утрата бдительности с моей стороны и... Детский стульчик придвинут к детскому столику, детский столик к подоконнику, а в итоге всех перемещений — смятая Совунья и розовый ком вместо Нюши.
— Мама, ну зачем ты его родила? — безутешно вопрошает старший.
— Ну дак, это... Чтоб веселее было... тебе...
Я слегка лукавлю. На самом деле веселее должно быть мне. Иногда мне бывает так весело. Так весело... В общем, не описать, как весело. Особенно по ночам.
— Мэ-ма, мэ-ма, мэ-ма, — младший скандирует в кроватке, отбивая при этом такт кулаком по соседской стене часа так в три ночи.
В ответ раздаются неритмичные удары с другой стороны стены.
— Опять разбудили Герцена, — ворчу я, путаясь в одеяле. — Ну, куда мне тебя, на балкон отправить?
— А-а-а, — возмущается ребенок, до глубины души обиженный нетолерантностью соседей.
Таскаю пищащий вырывающийся комок минут тридцать. Комок затихает, и я осторожно кладу его рядом с собой. Минут через двадцать комок устраивает побег, и начинается все сначала.
Соседи грозятся написать донос, подозревая, что по ночам я таскаю к себе младенцев и провожу над ними опыты. На самом же деле, Тимоша иногда сбивается с ритма и бодрствует по ночам. Все бы ничего, только вот бодрствовать одному ему не по вкусу, и его основное требование заключается в том, чтобы я разбудила Артема. А так как удовлетворить его требование я не могу, приходится искать компромиссы, часов так до семи утра.
Впрочем, старший тоже не любит бодрствовать один. Если дневной сон малыша затягивается, начинается маленький спектакль под названьем "Я случайно". Машинки случайно начинают греметь, посуда звенеть, стулья падать, а телевизор включаться на максимум.
А по вечерам приходит с работы папа, и начинается уже настоящий цирк. Детки в течение дня аккумулируют незначительные излишки своей жизненной энергии, и, когда уставший папа пересекает порог квартиры, на его голову обрушивается ураган. Папа шалеет от встречи, дети счастливы, а я с облегчением поглядываю на часы: 40 минут до сериала. За это время мужчин нужно накормить, двоих из них искупать, и, как минимум, одного из них отправить спать.
На часах — 22.30. Свобода! Целых полтора часа. Можно почитать, накрасить ногти, поваляться в ванной. Кра-со-та!
00.00. Что-то скучно как-то стало. Посмотрю, как мои детки спят. Тимоша — звезда. В смысле раскинулся звездочкой. Улыбается во сне, хмурит бровки.
— Спокойной ночи, мое солнышко!
Артем свернулся калачиком и сладко сопит. Одеяло, как обычно, на полу.
— Сладких снов тебе, котеночек!
И сама — спать, спать, спать... Завтра повеселимся.
