Безусловно, все рожают, и это событие часто становится главной историей женщины. Ну, знаете, которую любят рассказывать при любом удобном случае. А для меня сейчас — это просто актуально, не знаю, как это будет вспоминаться потом. Поэтому я решила все зафиксировать. Хочу сразу сказать одну вещь, которая многое объяснит. Рожала я платно. Чтобы чувствовать себя уверенно, знать, к какому конкретному человеку обращаться, и не оказаться там, куда увезет "скорая", я заплатила за роды врачу. Ну и благодаря этому Димка беспрепятственно присутствовал на родах. Но я не подумала о платной палате. Т.е. думала, но плохо — предположила, что они отличаются только тем, что лежишь ты там одна и все (чего я совсем не хотела). И, решив не особенно шиковать, забила на этот вопрос. В общем, готовясь к родам, я оказалась совершенно не готова к послеродовому пребыванию, к быту, так сказать.
Как потом оказалось, именно в этом роддоме платные палаты не значительно улучшают жизнь, и запись на них предварительная, но все-таки... Сейчас сами роды выглядят в моих глазах весьма романтично. Динамика у этого процесса опять же присутствует — как только начинаются потуги, сбегается куча народу и начинает профессионально общаться. С тобой тоже разговаривают. И весьма эмоционально — говорят, когда тужиться, как и т.п. Больно, конечно, жутко, ничего подобного раньше я не испытывала, хотя некоторое время действовало обезболивающее, которое саму боль не сняло, но я чувствовала боль как во сне. Но когда почти все заканчивается, и тебе внезапно на живот кладут теплое мокрое существо... Впечатление потрясающее! Тем более что рядом стоит Дима, который потрясен даже больше, чем ты, потому как ты все-таки в коматозе, а он в твердом уме и угол обзора у него лучше!
Тут нас с Семеном разъединяют — разрезают пуповину. И выдав Семену несколько бирочек, уносят греться под лампу. Там папа может его рассматривать сколько душе угодно. А команда врачей и акушерок продолжает заниматься мамой. Для меня это был еще не конец: как оказалось, меня все-таки разрезали и спешили зашить. Ледокоин — вещь хорошая, но как через тебя проходит ниточка, все равно чувствуется. Вспомнила последний просмотренный сериал "Остаться в живых", где куча героев подверглась штопке наживую, сразу почувствовала себя героиней сериала. Потом врачебный народ разошелся, оставив меня с Димой и сынулькой — это было крайне приятное время. Мы все обсудили, позвонили родителям, покормили малыша первый раз. Потом меня отвели в палату, положили спать на живот и...
И началась другая история. Называется "Война закончилась вчера". Поспав 2 часа, я проснулась, обнаружив дикое желание все с себя смыть и переодеться. Я выползла из палаты в поисках душа. Видимо, наркоз еще действовал и боль от швов я чувствовала не так сильно, но голова кружилась не на шутку. Недалеко от палаты я обнаружила дверь с зовущим названием "комната гигиены"! Меня как-то сразу умилило разместившееся на двери расписание, указывающее на то, что по ночам комнатка не работает. Я чуть было не пришла в ужас, но чудо — дверь открылась. Там оказалась два биде и одна раковина. Ну и пол, залитый водой. Решив, что я не дошла еще до места назначения, я двинулась дальше. Пройдя весь коридор туда и обратно, душа я не обнаружила. Да и на самом деле, как выяснилось после общения с другими мамочками, душа не было... Просто в этом роддоме не было душа!! Вернувшись в "комнатку гигиены", я немного ее исследовала. Одно биде не спускало воду. Оно быстро полностью набиралось, и так предлагало там поплескаться. Конечно, эта комнатка не закрывалась. Меня, да и думаю большинство теток, стыдливость не одолевала в этот период. Желание подмыться в жаркую июльскую погоду, когда из тебя постоянно течет кровища, нужно постоянно промывать швы (которые, кстати, было рекомендовано мыть с мылом после каждого туалета), преодолевало все, что было вполне естественно. Однако так, например, не думала уборщица, закатив как-то истерику по поводу слишком большого количества хлюпающей воды на полу этой самой комнатки. "Да как так можно?" — кричала она, -"Они там, видите ли, моются! Сама видела, как раздеваются догола и моются". Действительно, на редкость странные тетки!!
Женщины всегда любят поспорить на тему "Брать или не брать мужа на роды". Вдруг перенервничает или тебя не в том свете увидит… Ну, мало ли опасений! Товарищи, роды — это фигня ... Я просто уверена, что ни одному мужчине нельзя показывать женщин после родов. Утром следующего дня передо мной предстало грустное зрелище из мамочек, бредущих по коридору на процедуры. Переваливающиеся как уточки, охающие, лохматенькие, бледнючие, косметики ноль… Животики еще не втянулись, вяленько болтаются… Вот это действительно может травмировать психику любого мужчины! Ну, это было лирическое отступление, возвращаюсь к испытаниям. В какой-то степени привыкнув к "комнатке гигиены", ее можно было бы пережить пять дней.
Но дело в том, что со швами нельзя ходить в туалет "по-большому" обычным способом (швы могут разойтись). На третий день, окончательно поняв, что мне нужна клизма, я обратилась за помощью к медсестре. Дело оказалось не самым простым — оказалось, что на данную процедуру необходима виза врача! Ну да ладно, проковыляв два раза по коридору и поискав врача этажом ниже, я нашла его и получила разрешение на сию процедуру. А теперь — внимание! Клизму ставят в уже описанной "комнатке гигиены". Но туалет от этого места находится через 2 двери, что, в общем—то, совсем недалеко, не правда ли? Но, знаете, когда медсестра свое дело сделала, и ты несешься в туалет, тебе уже все равно, что подумают окружающие. И когда бежишь мытья обратно - тоже. Извините за подробности, но сами понимаете, что такое хорошая клизма — чистым после нее обычно не остаешься. Пережив клизму, не успев отдышаться, бежишь к ребенку, который почему то плачет (наверняка что-то хочет, но, т.к. время нашего общения еще незначительное, не знаешь, что именно). Зычный голос не дает долго оставаться с ним рядом: "Девочки, на уколы, на швы!!". Этот голос кричал 2 раза в сутки. И понимая, что это нужно, ковыляешь в процедурный кабинет. Процедурный кабинет — местно не менее колоритное, чем "комната гигиены". Очередь из несчастных уже ждет, а стоять больно. В процедурном кабинете двери настежь, чтобы поток не тормозился, и медсестра успевала за 15 минут обработать всех. В кабинете стоит гинекологическое кресло, причем стоит так, что тем, кому делали уколы, было отлично видно тех, кому обрабатывали швы. Самое неприятное было, конечно, взбираться на это кресло. Но благодаря боли, которую ты испытываешь, тебя не тошнит. В здравом уме смотреть на это кресло — испытание не для слабонервных.
Потому что в тазике, которые обычно бывают на таких креслах, в мутноватом растворе марганцовки уже плавает штук 15 тампонов от 15 женщин, которые только что были обработаны до тебя, и кресло слегка заляпано кровью. Лично я всегда старалась сконцентрироваться на нежно-желтом цвете этого кресла. Меня просто удивляло, что цвет был на удивление приличным, и это как-то отвлекало. Постоянно сопровождающим меня ужасом была кровать-сетка. Я, когда ложилась, всегда думала: "Это особый способ заживления швов?" Т.к. сидеть мне было нельзя, то кормить приходилось лежа. Чтобы это сделать, обычно приходилось совершать массу кульбитов прежде, чем пристроить, изрядно попотев, свою грудь в ротик малыша. Но даже просто лежать на сетке — без малыша — мука была еще та. Заснуть невозможно — кровать проседает, швы тянут. В общем, спать у меня получалось только тогда, когда я просто выключалась от отсутствия сил. Когда уже ничего не могло остановить — ни тянущие швы, ни крики всех остальных малышей роддома.
Несмотря на все описанное, в этом жутком месте хотелось есть. Три раза в день другой зычный голос протяжно оповещал: "Завтрак! Обед! Ужин!". И счастье, если в этот момент ты могла выползти из палаты с тарелкой за порцией сомнительной, но горячей еды. Умилительна была бабулька-раздатчица. С одной стороны, благодаря ее медлительности я иногда успевала прискакать за едой, с другой — она реально создавала пробки. Особенно хорошо у нее получалось большущей поварешкой стряхивать кашу в тарелку из бидончика. Это занимало минуту-две. Бабулька невозмутимо трясла густую кашу, при этом сама явно была не в этой реальности, а у всех остальных, наблюдавших за процессом, возникало желание как-то помочь упасть каше в тарелку. Некоторые даже робко говорили: "Может, я сама?" Но она никак не реагировала и продолжала трясти. В общем, в награду за ожидание ты получала со всех сторон заляпанную тарелку и уползала обратно в палату, чтобы совместить кормление малыша с собственной трапезой. С супами у бабульки получалось лучше, но обязательно до краев. Неси, как хочешь. В этом удивительном роддоме было еще много интересного: чудный физиокабинет, сменяющие друг друга с невероятной быстротой врачи, разминание груди до синяков, мамочки в истерике. Кстати, мамочки истерили все, просто кто-то раньше, кто-то позже. Я продержалась три дня. Но после третьей бессонной ночи, клизмы, оставшись без обеда и ужина, я не выдержала. Когда пришел Дима, я не могла с ним говорить, просто стояла и рыдала. Хорошо так, со всхлипами — себя жалко-жалко... В общей сложности, в роддоме я пробыла 5 дней.
День выписки был самым счастливым днем! Уже с утра грела мысль о простых джинсах, а не штанишках с брюшком. После долгих месяцев я с трудом, но влезла в джинсы. Это не могло не порадовать, потому что раньше джинсы были большеваты в попе, и я переживала, как я буду носить постоянно спадающие штаны, а теперь все встало на свои места. На свободе солнце светило ярко, все было зеленым и красивым, а дома приятно пахло свежими обоями (последняя обоина была приклеена часа в 4 утра). Так я вернулась домой. Правда, из одной жизни в совершенно другую!
