Президент сказал...
Продолжается очередная кампания по борьбе с беспризорностью (больше напоминающая борьбу с беспризорниками)... На этот раз инициатором ее стал президент. Слово президента - больше чем приказ, исполнять его надо точно и в кратчайшие сроки. Сейчас уже сложно выяснить, что именно имел в виду президент, но чиновники поняли его однозначно: беспризорников на улицах быть не должно. Меры стали приниматься моментально, масштабно и бессмысленно, демонстрируя в очередной раз безграничный авторитет президента: даже если непонятно что делать, но президент велел срочно, надо делать. Откуда-то появились указания убрать беспризорников с улицы в течение двух месяцев, появился четкий алгоритм действий, основная роль, в котором была отведена милиции...
Действительно, вокзалы освободились от беспризорников, да и в прочих местах их стало встречаться гораздо меньше. Но что изменилось? Надолго ли эти перемены? Более того, нет ни одной реальной причины, по которой количество так называемых беспризорников должно уменьшиться. Их родители так же пьют, не работают, так же срывают свое зло на своих детях, школы так же стремятся избавиться от проблемных детей, или вогнать их в социальные рамки, не вдаваясь в трудности жизненной ситуации каждого ребенка... Изменилась только степень социального давления на детей, попытавшихся уйти от внутрисемейного насилия, и школьного произвола, да появилась суета чиновников и смакование "клубнички" прессой.
Я далек от романтического взгляда на беспризорность, в соответствии с которым ребенок становится беспризорником из стремления к свободе, желая получить новые ощущения, отправляясь на встречу приключениям. Почти десять лет работы в приюте для беспризорных детей, опыт социальной работы с детьми на улицах, с родителями воспитанников приюта - все это хорошее лекарство от романтики. Но сложно поверить и в то, что беспризорность можно искоренить простым решением "изъять с улицы", как по мановению волшебной палочки. Куда их еще можно "изъять", когда они уже и без того многого навидались.
Но больше всего удивляет то упорство, с которым государство снова и снова наступает на одни и те же грабли: снова борьба с симптомом (беспризорностью) или попытка косметического ремонта разваливающейся стены, снова силовые, репрессивные действия, снова без внимания остается мнение специалистов или главными специалистами по детским вопросам снова стали спецслужбы?!
Создание мифа
Тема беспризорности одна из самых благодатных. Всех волнует благополучие детей, не возмутиться беспризорностью может разве что очень черствый человек. В то же время, подростки на улицах вызывают у населения тревогу за свою безопасность. Для оппозиции появляется повод критиковать правительство. Для правительства исчезновение беспризорников с улицы становится хорошим козырем в политической игре. Но что же такое сама беспризорность?
Самый простой ответ - это когда дети живут на улице. А когда живут на улице, а ночуют дома? Это безнадзорность, определились наши законодатели. А если хочет жить на улице, но живет еще дома, потому что не выпускают, возраст еще не подошел, боится наказания, на улице холодно и т.д. - это кто? Причины проживания ребенка на улице остаются за кадром, хотя по логике понятно, что проблемы связаны с семьей, со школой, с общей социально-экономической ситуацией в стране. Но остается множество неясностей: сколько беспризорных детей на улицах, чем они там занимаются и почему же они все-таки уходят из дома?
Все эти вопросы вызывают живой интерес в обществе. Чернушные картинки с беспризорниками регулярно появляются на телевидении, появляются статьи в газетах и журналах, проблема периодически обсуждается на заседаниях разных дум, правительства, принимаются постановления. При этом часто возникает впечатление, что депутаты и чиновники берут информацию о беспризорности из тех же газет и телепередач, что и остальные граждане.
Откуда берут информацию наши СМИ - одному богу известно. Все становится значительно понятнее, если вспомнить основную цель СМИ - быть интересными для своих потребителей, отвечать их ожиданиям: быть зрелищными, давать "жареные" факты или успокаивать. Понятно становится и происхождение постановлений правительства, заявлений Думы и президента: такое впечатление, что эти заявления преследуют те же цели, что и СМИ, плюс желание чиновников отчитаться перед президентом. И самое главное политики хотят показать, что они работают, решают проблемы, что ситуация под контролем, при этом для решения проблемы они готовы затратить минимум средств, сил и времени, а результат должен быть впечатляющий избирателей. В результате основные средства расходуются на создание видимости работы, видимости эффективности, то есть на мифотворчество.
Для того чтобы быть действенным, получить распространение, миф должен причудливо сочетать правду и вымысел, смешивать понятия. Правда создает основу мифа, придает ему правдоподобность, вымысел - заполняет пробелы, придает форму и определяет воздействие. Еще одно важное качество мифа - он понятен и все объясняет (даже если он мрачный и пессимистичный). Реальность же никогда не бывает однозначной, знания о ней не бывают исчерпывающими. Развенчание мифа - это разделение правды от вымысла, признание сферы неизвестности и, в конечном итоге, встреча с реальностью, которая может оказаться достаточно болезненной.
Мифы о беспризорности
Беспризорников десятки тысяч в Москве и миллионы в России, но беспризорников ни кто не считал! Тех беспризорников, которых показывают по телевизору (грязных, оборванных, не живущих дома) не так много, они являются только верхушкой айсберга "безнадзорности". А если безнадзорный, то, вроде, и проблема не так страшна. Правда, не замысловато получается?! С безнадзорностью, вроде как, тоже готовы работать и даже звучат правильные слова о работе с семьей, о профилактике (к сожалению, только слова).
Все беспризорники в Москве иногородние. А где они не иногородние? Если Московский беспризорник попадется в милицию, он в большинстве случаев предпочтет назвать свой адрес и вернуться домой, переночевать. Таким образом, он становится безнадзорным. Кстати, многие иногородние тоже периодически возвращаются домой, и в Москву ездят по причине крайней нищеты своих родителей и родного города, где особо не заработаешь. И неизвестно, у кого крепче связь с родителями, у московского безнадзорного или иногороднего беспризорного. Вот и проявляется бессмысленность формальных критериев деления. Если бы московские безнадзорные могли бы ездить в Париж, они бы стали беспризорными. Интересная все-таки эта игра в слова!
Беспризорников в других городах России (кроме Москвы и Питера) нет. Противоречие одного мифа другому, или даже внутренняя противоречивость мифа - это обычное дело. Если дети из Калужской области гуляют по Москве, они чьи? Понятно, что активность придется применять тому, кому они больше мешают, а мешают они везде, где бы ни находились. Вот и путешествуют они между Калугой и Москвой.
С другой стороны, жизнь детей в некоторых семьях мало чем отличается от беспризорности (а жизнь во многих провинциальных городах - от жизни на улице).
Проблему беспризорности можно решить репрессиями (по отношению к детям или родителям). А можно ли насильно заставить любить своего ребенка, уважать родителей, гордиться своей страной и т.д.? Можно отправить ребенка с милицией к родителям, отправить в приют, поставить охрану, чтобы не убежал снова. Но ведь он же когда-то выйдет или сбежит, в конце концов, станет взрослым, и снова неподконтрольным. Что с ним делать тогда?
Можно оштрафовать родителей за невыполнение родительских обязанностей. Станет ли от этого лучше ребенку? А можно и лишить их родительских прав. Но проблема-то все равно остается и в интернате. И вернется с новой силой, когда теперешние дети станут родителями. А станут ли?
Обычная реакция ребенка (да и не только ребенка) на наказание - не попадаться. Особенно если избежать наказуемого поведения нет возможности. За что наказывают безнадзорных детей? За безответственность родителей, за просчеты правительства, за неспособность государства решить социальные проблемы? Несправедливое наказание порождает сопротивление, невыполнимые требования учат осторожности и изворотливости. Не трудно предсказать рост детской и подростковой преступности.
На нормальное решение проблемы беспризорности нет денег. Но деньги откуда-то берутся на формальное решение. Мы можем открыть множество приютов, но дети из них будут бежать, а милиция будет их возвращать. А неблагополучные семьи будут поставлять новых воспитанников. Такое впечатление, что происходит симбиоз беспризорности и борцов с ней. Они вместе растут и крепчают.
Появляются специалисты по социальной работе, но они садятся вести учет и отчитываться (на работу с семьями снова не хватает времени). И, конечно, охватить нужно все сразу. На одного специалиста 40-50 семей. Конечно, с каждой поработать не успеешь, поэтому со всеми понемногу, и ни с кем в реальности. А, может, уменьшить семьи до 10-15 на одного специалиста, и начать работать нормально? Но в отчете это звучит невнушительно, да и полного охвата нет. И смотрят на цифры, а не на результат: сколько семей охвачено работой, сколько детей забрали с улицы, сколько вернули родителям... А надолго ли, и что в результате - это уже не важно.
Да, все проблемы решить не получится, и точно не за два месяца. Но можно сделать что-то. А можно отчитаться за все.
В России нет опыта работы с беспризорниками (а если есть - только у милиции). На это можно ответить кратко: уже есть. Правда, в основном у общественных организаций, правда, не всегда удачный, но есть. Существуют даже государственные социальные службы, работающие с детьми на улицах. Но опыт их работы не получает широкого распространения. Ведь за это тоже надо платить, а платить за неизвестное наше государство не любит, предпочитая старые, проверенные (пусть не оправдавшие себя) средства.
Есть и другая сторона проблемы: чтобы внедрять новое, надо отказываться от чего-то старого, а это помещения, ставки, средства, ведомственные интересы. А от этого отказываться никто не хочет.
Можно придумать единый "рецепт" для решения проблемы беспризорности. А можно ли придумать один рецепт для всех видов насморка? У каждого ребенка своя судьба, своя ситуация. И рецепт можно выписывать только после тщательной диагностики, учитывая историю болезни, характер протекания заболевания. Лекарство должно быть адекватно болезни, реабилитационные меры адекватны социально-психологической ситуации ребенка и его семьи. Приюты необходимы. Но и у приютов должна быть своя специализация. А в рамках каждого приюта должен быть индивидуальный подход к каждому ребенку. Ребенок, который прожил год на улице (на вокзале) совершенно не похож на ребенка, который всю жизнь прожил в притоне с пьяными родителями и к ним нужен разный подход. Более того, далеко не для каждого ребенка подойдет помещение в приют, принимая во внимание и тот факт, что насильно удержать ребенка в приюте нельзя (не имеет смысла).
Проблема беспризорности в Москве уже решена (или решится в самом ближайшем будущем в связи с открытием новых приютов, детских домов, специнтернатов и т.д.). Это один из последних мифов. Начался период отчета о выполнении распоряжения президента. В прессе появляется информация, что в московских приютах пустуют сотни мест ("Московская правда" №11,18 марта 2002 г., "Метро"). Отчитываются о том, сколько беспризорников за это время было "задержано" (1835) прошли через отделения больниц (1600) и приюты, сколько возвращены по месту жительства, в семьи (802). Правда, не говорится, сколько детей поступало повторно (после побегов), каков процент побегов, какая работа была проведена с семьями перед возвращением в них детей (о работе после возвращения, до следующего побега можно и не вспоминать). И уж конечно никто не знает, когда дети, возвращенные в семьи, снова вернутся на улицы, а ведь большинство из них вернется... И постарается больше не попадаться. Криминальные круги предоставляют достаточно надежные убежища.
По словам руководителя Комитета социальной защиты населения Москвы Игоря Сырникова, на 18 марта в приютах города насчитывалось 363 свободных мест. В нашем приюте свободные места бывают не больше 2 дней, а обычно стоит очередь. И, как ни странно, из москвичей. Но поражает еще и железная логика отчетности: в той же статье приводятся слова того же человека об открытии в ближайшее время еще 9 приютов на 1100 мест! Так нужно ли их столько, или, вспоминая слова классика, "лучше меньше, да лучше"?
Лирическое заключение
За время работы в приюте я не раз сталкивался с ситуациями, когда не мог объяснить ребенку, почему с ним что-то делают, не спрашивая его мнения. Двух братьев и их сестру в 7 часов утра их подняли из постели, затолкали в милицейскую машину и в 8 привезли в приют. И при этом детям ничего не объяснили. Их мама пила, не работала, в квартире был бардак, дети начали прогуливать школу. В общем, они были настоящими безнадзорными... Когда я спросил их, почему их сюда привезли, они сказали: наверно потому, что мы прогуливали школу. Я объяснил им, что такое приют (место, куда попадают дети в беде, в трудной ситуации, и им здесь помогают). Объяснил, зачем они здесь (чтобы помочь им нормально учиться, маме бросить пить и устроиться на работу, и тогда, если все будет хорошо, они смогут вернуться домой). И они поняли. Когда они к нам поступили, их охарактеризовали как отъявленных хулиганов, склонных к побегам, воровству, токсикомании и дракам. За четыре месяца пребывания в приюте не подтвердилась ни одна из этих характеристик. Но это еще можно понять. Одного я не понимаю: почему детям нельзя заранее объяснить, куда их везут и зачем это надо им, почему их мнение не принимается в расчет, когда действуют "для их блага"? И еще я не знаю, как бы я повел себя на их месте в их возрасте, не стал ли бы я хулиганом, склонным к побегам, а может и драчуном вдобавок...
Мы не победим беспризорность, а точнее - брошенность детей ни за 2 месяца, ни за два года. Это работа на десятилетия. Она потребует времени, средств, профессионализма и ... человечности. И если мы говорим, что действуем во благо ребенка, давайте сначала поймем, в чем его беда. И если у нас нет сил (или желания) ему помочь, надо это признавать, а не прикрываться словами о "благе ребенка". И нет большой разницы между тем, когда ребенка возвращают в пьющую семью, к отчиму, который бьет когда напьется, или лишают родителей прав, не попытавшись по-настоящему им помочь. В обоих случаях ребенок остается лишь объектом, лишенным собственной воли. А кем становятся тогда взрослые? И, может быть, важнее не творить мифические результаты в борьбе с мифическими реальностями, а пойти навстречу реальности и быть честным перед собой, перед детьми и обществом, и, тем самым, сохранить (или сотворить) самое важное для детей, и не только для них, - человечность.
Вячеслав Москвичев, психолог приюта "Дорога к дому".
