Мы поженились, будучи студентами. На пятом курсе в нашей молодой студенческой семье ожидалось пополнение. Наслышанные о великих трудностях воспитания и ухода за младенцами, мы с мужем изрядно волновались, ведь жили далеко от родителей, в общежитии, и надеялись только на себя. Позади остались непростые месяцы беременности и нелегкие часы родов. Счастливые и торжественные, мы везли сына из роддома.
Пухлый конверт из толстого одеяла в чуть дрожащих руках мужа иногда шевелился и издавал странные глухие звуки. Из его глубины виднелся только яркий вязаный чепчик и еще что-то нежное, красно-розового цвета.
Войдя в свою комнату, мы нерешительно застыли на пороге, соображая, где лучше разворачивать малыша. Сияющий лакированной поверхностью стол был отвергнут нами, как слишком жесткое ложе для хрупкого тельца ребенка. После совещания мы положили конверт на наши сдвинутые койки.
Раздевшись и тщательно вымыв руки, мы начали в четыре, трясущихся от волнения, руки развязывать и распутывать голубую атласную ленточку. Откинув её, осторожно распахнули одеяло, и нашим глазам предстал рыхлый кокон из пеленок в веселый горошек, увенчанный непомерно большим чепчиком.
Чепчик съехал вперед, закрывая личико сына по самый кончик носика. Этот чепчик был моей гордостью, я сама вязала его, примеряя на кулаке мужа. То ли кулаки у него были большие, то ли я что-то не так связала, но изделие моё вышло не по размеру.
Осторожно распустив завязки, мы стянули его с головки ребенка. Сын смотрел на нас своими сиреневыми глазками и забавно морщил бровки. Нежные черные волосики на темечке стояли дыбом.
- Какой он красненький, - сказал муж. - Просто красавец! - поспешно добавил он, увидев мою, ожидавшую восторженных слов, мину.
Ротик ребенка приоткрылся, издав звук, отдаленно напоминающий мяуканье.
- Наверное, он кушать хочет! - заволновался новоявленный отец.
- Но я его только перед выпиской кормила! В следующий раз - только через 2 часа, - испуганно ответила я, посмотрев на часы. - Кормление, сказали, должно быть строго по часам!
Тут кокон снова зашевелился и издал довольно громкий пук.
- Он уже и пукать умеет! - изумился муж.
- Боюсь, что он не только это уже умеет. Помоги мне.
Мы начали потихоньку разворачивать пеленки. Сын зачмокал губами и икнул. О, ужас! Распашонки, надетые на него в роддоме, сбились в комок под грудку, марлевый подгузник размотался (о памперсах тогда и слыхом не слыхивали). Одежки и красное тельце малыша были густо покрыты чем-то ярко-желтым, с запахом подкисшего молока. Сын засучил ручками, измазав при этом свои щечки. Потом он слегка напрягся и снова пукнул.
- Что это? - застонал обалдевший муж.
- Что, что - какашки, разве не понятно! - отозвалась я, стараясь показать свою опытность, хотя видела сына в роддоме только в спеленутом виде.
- А почему они такие желтые? - не унимался он.
- А я почем знаю! Надо в книжке посмотреть.
- Он что, каждый раз таким будет? - наконец, выдал он особо мучающий его вопрос.
В этот момент раздался стук в дверь.
- Войдите, - чуть не шепотом ответили мы, боясь напугать своими криками малыша.
С поздравлениями ворвалась соседка по секции Наташка. Её дочке было уже два года.
- Что это с вами? - удивилась она, узрев наши растерянные физиономии. - Показывайте наследника!
- Вот! - расступились мы, открывая её взору свое перемазанное сокровище.
- Господи! Дите все обделалось, а они стоят, смотрят! Его же мыть надо! - завопила Наташка.
- Да как!? - жалобно вопрошали мы, - Он же весь в каках и, наверное, скользкий!
- Руками! - разозлилась Наташка от нашей дурости. - Народить сумели, а помыть не знают как! Быстро несите таз и воду теплую!
Муж на рысях понесся за водой, а я полезла под кровать за тазиком.
- И полотенце приготовь, - велела Наташка, уверенно беря на руки нашу кровиночку. Она перевернула её на живот и освобождала от перемазанных распашонок. Кровиночка, к нашему удивлению, перенесла всю процедуру молча, только тихонько сопела.
- Проверь воду, чтоб сына не обварить, - скомандовала соседка, увидев принесенную мужем воду. В поисках градусника, мы заметались по комнате.
- Да локтем попробуйте! - зарычала Наталья. - Дите сейчас замерзнет! Лейте осторожно, чтоб в ушки не попало! Она подставила под струйки теплой воды спинку младенца и быстро привела его в божеский вид. Как зачарованные, смотрели мы на её сноровистые движения, уверенные, что у нас так, никогда не получится.
- Где полотенце!? - вывела она нас из столбняка.
- Он что, каждый раз так будет мараться? - повторил муж, мучающий его вопрос.
- Да нет, конечно!- успокоила нас наша добрая фея. - Просто в роддоме пеленки не туго завернули. В машине его растрясло, вот он и приготовил вам сюрприз. Пеленайте его потуже и подгузник плотнее наматывайте.
- Уф! - вздохнули мы с заметным облегчением.
- А почему цвет такой у как? - все допытывался муж.
- Нормальный цвет. Не беспокойтесь. Лишь бы не зеленый.
Успевая отвечать на наши вопросы, Наташка тем временем запеленала нашего сына с ловкостью циркового фокусника.
- Ну, вот, получите! Как назвали-то?
- Антоном, - хором ответили мы.
- Хорошее имя. Сынок на папу похож, - сказала она, отдавая в руки счастливому отцу теплый сверток. - Я побежала, у меня там Анютка одна. Если что - зовите!
- И вправду на меня похож, - прошептал муж, разглядывая личико сына.
- На тебя, на тебя, - поддакнула я, уверенная, что малыш весь в меня.
Было это давно, но мы до сих пор смеёмся, вспоминая нашу растерянность и отчаяние при виде перепачканного первенца. Наши дети подросли, но очень любят слушать эту историю.
