I. В ожидании чуда
17 декабря 1999 года
С ума сойти! Я - будущая мама!
Во мне живет, движется, выражает свое недовольство и ласкается моя кроха. Моя! Со своим неподвластным мне характером, желаниями, ощущениями. И он (или она, как знать?!) все же такой беззащитный, такой маленький. Мне хочется постоянно обнимать свой набухший живот, гладить его и разговаривать.
Как современно мыслящая мама, я знаю, что с ребенком нужно разговаривать по-взрослому, серьезно. Но я сюсюкаю, шепчу всякие глупости. И мне до счастливого визга хорошо от этого. Я люблю его, я жду его, я хочу прижать его к щеке и ощутить его мягенькие движения.
Сегодня у нас с Автошкой маленький праздник - мы женаты 3 месяца. Это формальность, потому что уже 2,5 года мы принадлежим друг другу. И все же хочется сделать что-то необычное, некаждодневное, какой-то сюрприз. Он, мое солнышко, радует меня каждый день (хотя, может, просто следует инструкции, что беременным нужны положительные эмоции? - Шутка!). Вчера он, мой сумасшедший муж, подарил мне розу. Я едва не расплакалась от радости. Я люблю его, люблю, люблю, люблю.
И неправда это, что можно замужем пропасть. Просто мужа надо выбирать как следует!
19 декабря 1999 года
Завтра я ложусь в больницу. Это очень грустно, я знаю, но также знаю, что это необходимо. Для меня и моего малыша. Врачи должны определить, есть ли у меня порок сердца. Я знаю, что все будет отлично, ведь я там буду не одна, а с моим малышком, он всегда меня поддержит. Грустно от того, что придется расстаться с Автошкой и не видеть его две безумно долгие недели.
Мой маленький барабашка постоянно барабанит по моему животу изнутри, рвется на свет белый или зовет к себе посмотреть свое жилище? Я поражаюсь глупым мамашам, которые предрекают заранее своим детям несчастную жизнь, говоря, что детишки зря стремятся родиться на этот ужасный свет. Ничего подобного! Мир прекрасен, он светел и радостен! Нужно только настроиться на получение самого доброго и светлого. Когда родится мой маленький, я поздравлю его с достойным выбором этого мира и пожелаю ему счастья и удачи. И тогда, я точно знаю, вся его жизнь станет сказочной и успешной, ведь он будет знать, что иначе не бывает.
Я счастлива.
24 декабря 1999 года
Закончились мои мучительные дни в больнице - самое бестолково проведенное время среди голода и тараканов. Теперь я дома и с мужем.
Хочется написать на двери: "Здесь живет счастье!". Я не боюсь сглазить, потому что действительно верю только своему сердцу и Автошке.
Каждый вечер долго-долго звонят в дверь, и открывает беременная женщина. Долго-долго - это мой муж пришел. Сколько же новых понятий в моей жизни, моем лексиконе! Беременная, в положении, женщина, семья, муж, будущий ребенок. Иногда мне кажется, что это все не со мной. Чудно.
А малыш крутится, переворачивается, щекочет. Он общается со мной, я понимаю его. Он хочет кушать, он выспался и разминает свои хрупкие косточки, он ласкается. Когда Автошка кладет руку на живот, наш живчик здоровается с папочкой. Все чаще мне удается наблюдать его передвижения. Огромный живот приходит в движение, и кто-то маленький и сильный перемещается из одного края в другой. Это доставляет мне неслыханное удовольствие. Кроха моя! Как мне хочется тебя обнять и прижать к себе, но пока я довольствуюсь поглаживаниями по животу.
Мой славный мужчинка, мой любимый муж иногда шепчет в живот по-грузински. Кажется, малыш сразу будет понимать оба языка, если в утробе матери он слышит русскую маму и грузинского папу. А вообще, я не представляю, как мы будем с ним общаться. Ведь он, сын своего отца, будет настоящим грузином и будет учить меня грузинскому. Так что мне нужно либо ждать моего маленького учителя, либо самой становиться его учительницей. А грузинский - такой трудный.
27 января 2000 года
19 января я ходила на УЗИ. Как все-таки интересно. Малыш внутри, его никто не видит, а тут...
Я спросила врача: "А вы не скажете, кто там?". А она: "А кого ты хочешь?". "Все говорят - девочку, а я чувствую, что мальчик". "Правильно". "?!"
Она повернула ко мне монитор с картинкой: "Видишь?". "Простите, я не поняла, вы не объясните?".
Она взяла указку и показала. Мой скрытный и хитрющий ребенок решил больше не мучить родителей и открылся во всей красе! Как мне хотелось иметь эту первую дородовую фотографию!
Автошка сам был как ребенок, когда я ему рассказала об увиденном. Жаль, что ему нельзя было увидеть своего Сандрика...
Но, говорят, что УЗИ - вещь нестопроцентная. Это может быть так скручена пуповинка. Может, в других случаях это и так, но только не в моем. Я давно знала, чувствовала, что колотит меня мой колоброжка-сынишка.
Господи Всемогущий, дай мне силы и здоровья родить его, моего, еще не познанного, но уже ненаглядного ребятенка!
16 февраля 2000 года
Малыш! Мы собрали тебе такое приданое! Супервещи для маленького Сандрика. Хотя порой мне кажется, что я самая неподготовленная мамаша. Господи, сколько всяких тонкостей существует в уходе за малышком, сколько я еще не знаю. Чем ближе день, когда мы с тобой увидимся, тем неспокойнее я становлюсь. Я боюсь не успеть подготовиться физически и морально, боюсь своего незнания и неумения обращаться с тобой, мой маленький инопланетянин. Ты именно инопланетянин, потому что ты не похож на нас своими малюсенькими размерчиками, хрупким тельцем, неведомыми звуками и забавными движениями. Иногда, когда ты делаешь зарядку в моем животе, я чувствую и вижу выступы твоих ножек и ручек, ощущаю постукивания головой. Когда ты увидишь белый свет, я лишусь этих ощущений, волнующих передвижений внутри меня - пожалуй, мне немножко жаль этого. Зато я смогу с тобой познакомиться, познакомить тебя с твоим любящим папочкой, который ждет-не дождется твоего появления, с армией бабушек, которые принимают самое деятельное участие в подготовке приданого и моем образовании, с дедушками, которые тщательно скрывают волнение от ожидания, но тем не менее безумно хотят тебя увидеть, с дядей Тарасом, который еще по сути сам не вырос до положения дяди. Так что, малыш, тебя с нетерпением ждут, не подкачай!
Sandro - так тебя будут звать. Я потихоньку учу грузинский язык, чтобы не попасть впросак, когда ты начнешь говорить. Вот увидишь, я буду не только понимать ваши с папой секреты, но и сама стану секретничать с вами.
Завтра у нас с Автошкой - полгода, как мы женаты. Господи, всего-то ничего, а такое ощущение, будто всю жизнь вместе!
1 марта 2000 года
Слава Богу, миновали рубеж - 29 февраля! Я боялась, что рожу именно в этот день, и тогда у малышка день рождения был бы раз в четыре года! Теперь не хочется, чтобы и 8 марта - мальчик и в Женский день! Хотя какая разница, но все-таки: Малыш, родись, пожалуйста, 5 марта - это идеальный день твоего рождения.
Чем ближе наше знакомство, тем нетерпеливее мы все становимся. Мама уезжает, а сама прощается и боится, что больше с животиком меня не увидит. Алла Ивановна каждый день звонит и спрашивает, не собираюсь ли я сегодня рожать. Автошка звонит с работы, а сам, я знаю, волнуется, не начались ли схватки. И только один человечек точно знает, когда это случится, но упорно молчит, не выдает секрет. Он до такой степени хозяйничает мною, что даже я не знаю, когда и как все это случится. Что ж, маленький господин, мы ждем тебя, рождайся!
II. Человек родился
5 марта 2000 года
Сандрик родился 4 марта 2000 года в 19 часов 40 минут весом 4,200 г, ростом 56 см. Волосатый, аж на спинке. Черноволосый, губки как у Автошки, фиолетово-розовый.
Когда Сандрик шел, появилась только головка, акушерка сказала: "Смотри-смотри, каков красавец, какие у него реснички!".
Пуповина обмоталась вокруг шеи, но его спасли, моего сладкого. Он довольно спокойно вошел в этот мир, мало плакал, размахивал ручонками. Когда его измерили, вытерли и запеленали, его поднесли ко мне. Сощурив один глаз, мой сын с интересом посмотрел на истерзанную мамку. Я погладила его по щечке, носику и сказала: "Папочка тебя любит!".
Про ступню Сандрика сказали, что она очень большая. Сегодня я поползу по стеночке, чтобы посмотреть на малыша.
У меня внутренние и внешние разрывы, которые зашивали. Я практически не могу ходить и с трудом и оханиями переворачиваюсь в постели.
23 марта 2000 года
Это были мои первые впечатления, когда я, лежа на роддомовской койке, полдня спустя после родов вспоминала прошедшие сутки. Сейчас, через 19 дней после рождения Сандрика, мне кажется, что все это был сон.
4 марта ночью у меня возникло странное чувство, объяснения которому я не могла найти. Со мной что-то происходило. Я пошла в туалет и обнаружила, что у меня выделяется розоватая слизь. Это меня немножко забеспокоило, но я так хотела спать, что решила все тревоги отложить на утро. В 5 утра я окончательно проснулась, и страх медленно стал мною овладевать. Разбудив Авто, я сказала, что, наверное, сегодня рожу. Так я говорила каждое утро, поэтому реакция Авто была однозначна: "Еще рано". Но в этот раз я, что говорится, нутром чувствовала, что что-то сегодня будет.
До семи я лежала молча и боялась. В семь страх перед чем-то неведомым победил мою лень и желание подольше поваляться в постели, и я встала и принялась перечитывать главы, посвященные приближению родов, из книги о беременности и уходе за младенцем. Все правильно: слизь - вестник скорого разрешения беременности. Еще больший страх охватил меня. Он усиливался еще и от того, что я почувствовала какие-то неприятные ощущения внизу живота. Я не знала, что это слабые схватки, а если бы тогда знала, то, наверное, с ума сошла бы от ужаса.
Страх перед приближающимися родами я решила приглушить житейскими заботами. Я загадала, что если я поставлю перед собой конкретную цель, то со мной ничего не случится, пока я ее не выполню. Умнее ничего я придумать не могла, чем приняться за приготовление яблочного пирога. Я замесила тесто, несмотря на отговоры Авто.
Тем временем схватки продолжались, учащались и усиливались. Повторяя про себя, что еще совсем рано и все будет в порядке, при малейших болях в животе я заливалась слезами. Видя мое паническое состояние, Авто не выдержал: "Ты, что, дома рожать собираешься?". Я протянула до полудня, а потом сдалась. Скорая приехала через пять минут. Врач меня осмотрела и сказала, что вечером уже рожу. Боже мой! Значит это скоро произойдет - это нечто невиданное, страшное и больное. В тот момент я не думала о родах как о рождении ребенка, тогда передо мною стоял страх перед неизвестной и, как говорят, невыносимой болью.
По дороге в роддом я непрерывно ревела, обещая Авто взять себя в руки, собраться с остатками сил и больше не плакать. Но жалость к себе снова брала верх, и я заливалась пуще прежнего.
23 апреля 2000 г.
Очень жалко мне тогда было замешанного теста. Чтобы отвлечься, я спрашивала Авто, выключили ли мы плиту, стиральную машину, не забудет ли он про тесто, соберет ли комплект новорожденного, позвонит ли маме.
И вот я в роддоме. Странно, но как только мы расстались с Авто, я мобилизовалась и перестала себя жалеть и, следовательно, плакать. До меня наконец-то дошло, что я приехала сюда рожать.
После составления необходимых документов мною занялись вплотную. Прежде всего, меня раздели и облачили в несуразного вида халат. Да и халатом это не назовешь: без всякого намека на застежки или пуговицы, он был невероятно короток и не сходился на животе, таким образом, он не мог даже претендовать на роль фигового листка.
В новом облачении я пошла отдавать одежду Авто. Прощание вышло коротким и жалким. Я, почти не глядя на мужа, сунула ему сверток и сказала: "Ну, ладно, пока". Отдавала ли я себе отчет, что может случиться всякое, и это "пока" навсегда останется с ним? Смущенная своим видом и чувством неловкости тогда я даже не могла как следует попрощаться с Авто, успокоить его и улыбнуться. Я была поглощена мыслями и страхами перед близким будущим.
Я вернулась к акушерке. Боже, что только со мною не делали! Она взяла кровь из пальца, смазала зеленкой соски. Велев мне лечь на кушетку, она подбрила мне лобок и поставила клизму. Тогда я не думала о стыде и все эти неприятные процедуры сносила молча и хладнокровно. По завершении всех действ я надела чистую рубашку и этот злополучный халат. Единственное, что было у меня мое - бумажная иконка Божией Матери, Помощницы в родах.
Мы поехали на 2-й этаж - родовое отделение.
Застекленные боксы давали возможность видеть все, что там происходило. Чтобы не пугаться еще больше, я легла на кровать и стала смотреть в стену, стараясь не вслушиваться в стоны и крики родящих. Ко мне подходили разные акушерки, спрашивали о частоте схваток, проверяли раскрытие матки. Прокололи пузырь, чтобы отошли воды.
Тогда я молила Бога о том, чтобы скорее все закончилось.
Кололи в вену, брали кровь, снова смотрели раскрытие матки.
Мне казалось, что это не кончится никогда. Время остановилось. Когда лежишь и ждешь боль, которая будет страшнее, чем раньше, меняется все: и мир вокруг тебя и твое ощущение мира. Та жизнь, которую ты оставляешь за стенами этого дома, перестает для тебя существовать. Нет и никогда не было ни Авто, ни любви, ни совместного гнездышка, ни долгих счастливых месяцев ожидания малыша, ни самого сознания, что этот малыш через несколько часов станет реальностью. Нет ничего. Только стеклянные стены, неподвижные стелки часов, страшные крики из соседних боксов.
Тогда я не думала. Вообще. Мне влили какое-то снотворное, и я от схватки до схватки "улетала". Постепенно промежутки между схватками становились короче, а боль усиливалась. Я уже не могла сдерживаться, и негромко постанывала. Где-то я прочитала, что схватка длится минуту, а остальное время организм отдыхает, готовится к следующей. Это придавало мне сил. Я не засекала время между схватками, я была в полусознательном состоянии.
Боль, казалось, стала непрерывной. Я стонала, металась на кровати, грызла серую простыню. Больнее и больнее. Кто-то ужасно сильный пытался вывернуть мои бедра наизнанку. Я принималась читать "Отче наш", но через пару строк взвывала от боли и теряла связь с миром. Началось...
Акушерка спросила, хочу ли я в туалет. Я не отказалась. Сев на утку, я почувствовала, как все внутренности мои устремились вниз. Кости выворачивает так, что я не могу сидеть, а выгибаюсь назад. И тужусь, тужусь, тужусь. Это происходило настолько непроизвольно, что я не могла ничего понять, что со мною происходит.
Акушерки засуетились вокруг меня. "Перестань тужиться, лезь на кровать!". Какое там! Мое тело было отдельно от меня. Я не могла ни тужиться, ни не тужиться. Все происходило помимо моей воли. Ребенок лез, пробивал себе путь, рвался в мир.
По приказу акушерки я взобралась на родильное кресло. Ноги обули в тряпичные сапоги, помогли расставить как можно шире.
Потуги - это было нечто неизвестное и оттого непонятное. Сейчас я могу сказать, что раньше я ждала более ужасной боли, невыносимой. Это говорю я сейчас. А тогда...
Акушерка легла на мой живот и стала мне помогать разродиться. Она в унисон с моими потугами выдавливала плод. Три или четыре немыслимо страшных усилия через небольшие промежутки. Когда появилась головка, все удивились, насколько крупный мой ребенок. На меня ругались, что я ленивая мать, что не помогаю своему ребенку. Я тужилась изо всех сил, но все напряжение уходило в лицо, теряя силу. Я даже не почувствовала боли от разрывов.
Когда появилась головка, в перерыве между потугами акушерка сказала, чтобы я потрогала головку. Я испугалась и отказалась. Тогда она взала мою руку и приложила к малышу. Я с ужасом (почему?) отдернула руку.
13 мая 2000 г.
Тогда мне было очень страшно, я боялась сделать ему больно. Но то ощущение навсегда останется в моей памяти. Она была влажная, теплая, пульсирующая. И большая. Это меня поразило больше всего. Я до сих пор удивляюсь, как это через такое маленькое отверстие выходит такая большая голова.
Мое прикосновение длилось несколько секунд, а потом снова рывок и еще усилие.
И... вот он! Он родился! Он появился на свет! Он, мой ребенок, моя плоть и кровь! Мое долгожданное дитятко!
Как только мне сказали, что ребенок уже вылез, я расслабилась, все тело стало словно безжизненным, "все", - подумала я.
Но тут же новый страх охватил меня: жив ли? Шейка малыша была обмотана пуповиной. Акушерки аккуратно освободили ребенка. Он закричал. Господи! Этот крик не был похож на художественные крики малышей в телесериалах. Это был живой, требовательный, трогательный, осторожный негромкий крик. Малыш не орал истошно, он не испугался этого мира, он просто дал о себе знать: вот я какой!
Акушерка подняла ребенка надо мной и сказала: "Смотри, кто это?". Абсолютно уверенно я сказала: "Мальчик". И посмотрела на него. Маленький фиолетовый комочек, покрытый черными волосиками, он сжимался на руке у акушерки. Да, это был мой сын!
Его укутали в полинявшее одеяло и положили на пеленальный столик недалеко от меня. Малыш кряхтел и молча пытался сбросить одеяло. Глядя на шевелящийся комочек, я не выдержала и разрыдалась: "Он жить будет?". "Глупая, тебе радоваться надо, посмотри, какой он богатырь!".
Малыша развернули и стали измерять. Теперь я могла спокойно полюбоваться им. Он был покрыт волосиками чуть ли не весь: и спинка, и плечики, и ручки. "Счастливый будет", - подумала я тогда.
27 июня 2000 г.
После всех мановений с малышком взялись за меня. Я-то думала, что все закончилось, но не тут-то было.
"Вторые роды" - так называется выход последа. Я так расслабилась, глядя на сына, что просто не могла снова мобилизоваться. К счастью, все прошло благополучно. Но вот разрывы... Акушерка, пытаясь отвлечь меня от сосредоточении на боли, постоянно приговаривала: "Вот, решила на нитках сэкономить, так не хватило. Еще один шовчик, потерпи". А мне казалось, что этим шовчикам конца и края нет. Не выдержав, я взмолилась: "Ну, сколько можно! Потом зашьете, я больше не могу терпеть такую боль!". Наконец они отстали от меня.
Возможно, я бы не выдержала этой боли, но малыш словно помогал мне терпеть. Накрытый одеялком, он постоянно двигался, пытался сбросить его с себя. А я не сводила глаз с шевелящегося комочка. Это просто спасало меня и придавало сил.
А он и вправду был моим маленьким спасителем. Он покряхтывал, слегка попискивал и карабкался из одеяла. Медсестра взяла егои стала измерять. 4200 - это о-го-го! Настоящий богатырь! Рост - 56 см. Будущий баскетболист!
А он молча сносил все, что с ним проделывала медсестра. Его измерили, укутали. Потом малыша унесли.
Я быстро погрузилась в полудрему, не ощущая жизни в моем теле. Меня накрыли и оставили одну. И (неожиданно!) медсестра вернулась с Сандриком (а никаких сомнений в том, что его так будут звать, не было) и снова показала его мне. Завернутый в старенькое линялое одеяльце, он внимательно посмотрел на меня, сощурив один глаз. Больше минуты длился наш молчаливый диалог глазами. Потом его унесли окончательно.
Я не бодрствовала и не спала. Где-то кричал надрывно ребенок, и мне казалось, что это Сандрик. Не в силах встать, я позвала акушерок. Мне сказали, что моего уже унесли в детский бокс.
Чуть позже увезли и меня.
Я спала, наверное, суток двое. Я была настолько обессилена, что не могла встать даже в туалет. Не было ни сил, ни желания есть.
Приходила лифтерша и приносила передачи. Я даже не смотрела, что мне принесли, а только с жадностью читала записки. И плакала, плакала, плакала. От радости, от сознания, что появился на свет маленький родной человечек, что я смогла, вытерпела, родила, что там, за стенами роддома волнуются, радуются и удивляются мои самые близкие люди. Как хорошо, что тогда я была одна в палате, светлой, теплой, уютной!
У меня навсегда останутся воспоминания о рождении Сандрика как ассоциации с весной, светлой и радостной.
Оксана, tandila@mail.ru.
