— Смотри, опять эта старуха заняла всю скамейку. Сама расселась, сумку поставила. И хлеб крошит. Большие такие крошки. А вчера крупу бросала. И все этим голубям. Они уже знают, обнаглели, не подойти. На людей бросаются. Растолстели от бабкиной еды.
— А скамейка-то удобная и в кустах, ее и не видно. Я слышала, ее счастливой скамейкой зовут. Пиво там пить удобно. А здесь мы с тобой сидим, как две кочки на болоте. Противно.
— Хотя, если присмотреться, бабка эта и не очень-то старая. Просто одежда у нее всегда какая-то мрачная. Лето, жара — а она в черном. Ты знаешь, мне кажется, она целыми днями тут торчит. Вот интересно, она спать-то домой уходит или нет?
Я сижу на скамейке в старом парке. И слушаю, как две юные особы с разноцветными волосами пьют пиво и обсуждают женщину, сидящую недалеко от нас. Не знаю, слышала ли она их разговор, ведь говорили они громко. Но виду не подавала. Она кормила голубей. И мне кажется, только это доставляло ей истинное удовольствие. Голуби ее, по-видимому, уже знали и не боялись. Садились ей на плечи и ели из рук. А она тихонько их поглаживала и что-то им говорила.
Девицы допили пиво и ушли. А мы с женщиной остались. Не знаю, почему, но я набралась смелости и подошла к ней:
— Голуби-то вас любят, не боятся. Вы, наверное, часто здесь бываете? — спросила я, поздоровавшись.
— Бываю, — просто ответила она. — Сижу на своей счастливой скамеечке и кормлю. И так мне хорошо становится на душе. Так приятно.
— А почему вы скамейку счастливой назвали?
Женщина на минуту поднесла ладонь к глазам. А потом заговорила:
— Сын мой единственный, Илюша, частенько на этой скамейке с любимой девушкой сидел. Как-то я иду по парку. А они целуются. Тихонько прошла мимо них. А вечером он смеется и спрашивает меня: "Мама, ты меня не узнала что ли? Сегодня я с Мариной на скамейке сидел". А я ему: "Да ты что? Не узнала".
А потом пришла повестка из военкомата. Забрали моего сына служить в армию. Перед отправкой всю ночь он прощался с девушкой. И сидели они на этой скамейке. Когда я его ругать стала, дескать, беспокоюсь, он мне сказал: "Мамочка, я ведь на нашей счастливой скамейке сидел. Не переживай".
Ждали его возвращения. Мы с отцом и Марина. Письма писал нам регулярно. Оставалось служить ему полгода — погиб мой сынок. Выполнял какое-то секретное задание. Так мне его командир написал. Девушка его поплакала, да и замуж вышла. Муж мой умер. Сердце у него было слабое. А я вот живу. Не работаю, на пенсии. Хожу сюда, кормлю голубей. Сижу на счастливой скамейке, душу отогреваю.
Я попрощалась и пошла. Оглянулась. Женщина в черной одежде сидела на скамейке, а вокруг нее — голуби...
